Современные исследователи парадигм созерцательного развития, психодуховного роста отмечают, что потенциально на пути развития осознанности и пробуждения сознания могут встречаться различные препятствия. Один из типов таких преград на пути — это развитие так называемого комплекса «духовного избегания» (spiritual bypassing).
«Духовное избегание» представляет собой попытки преждевременно «вознестись» к духовным вершинам, не пройдя путь необходимого психологического и конвенционального развития, но, скорее, пытаясь защититься от него и житейских трудностей вообще. Это использование духовных практик и концепций для защиты от каких-то проблем в попытке избежать их осознания. — Е.П.
Кен Уилбер следующим образом описывает проблему духовного избегания:
«Обычным побочным эффектом — а иногда и непосредственной причиной — различных типов внутреннего расщепления является „духовное избегание“. При „духовном избегании“ значение обыкновенных, повседневных, бытовых проблем преувеличивается, они возводятся в ранг чего-то, что имеет глубокий духовный смысл. Это делается человеком с целью продемонстрировать, насколько, мол, высокоразвитым в духовном плане он является (и отвлечь внимание от того, насколько он погряз в своей тени).
Типичное духовное избегание (которое может произойти на любой из структур первого, второго или третьего порядка, равно как и в любом из высоких состояний) способно принимать множество обличий. Например, человек может интерпретировать свою неспособность к установлению глубокого эмоционального контакта в качестве примера высокого трансцендентального достижения — мол, это обретение способности к духовной „непривязанности“, тогда как в действительности это всего лишь искорёженное отчуждение.
Или же человек может посвящать духовной практике множество часов ежедневно, но не из подлинного устремления, возникающего под давлением здорового Эроса (что вполне может иметь место), а из устремления, которое возникло под давлением патологической формы Эроса — Фобоса, или страха жизни и попытки убежать от неё, вместо того чтобы трансцендировать её и включить.
Или же человек может воспринимать излишне эмоциональный „чувственно-обнимашечный“ контакт со всеми как пример любящего Агапэ (что вполне может иметь место), тогда как в действительности это патологическая форма влечения к сообщности — серьёзная проблема дисфункциональной нужды в другом, стремление к растворению, или слиянию, со всеми, а не любящее включение всех.
Или же индивид может опираться на „чувства“ и всегда „исходить из сердца“, вместе с тем исключая все „интеллектуальные“ соображения, и это может быть как подлинным проявлением стремления к неконцептуальному сознаванию, гнозису или праджне, так и последствием „до/над-заблуждения“ — регрессии к дорациональным состояниям и стадиям, непосредственным чувствам, поскольку таковые ошибочно принимаются за надрациональные состояния и стадии. Обратите внимание на то, что дорациональные состояния также являются нарциссическими и эгоцентрическими, и это их яркое свойство зачастую позволяет понять, что именно происходит: начинает ли данный человек всё больше зацикливаться на себе (дорациональное), или же он всё меньше и меньше озабочен собой (надрациональное)? Использует ли он или она слово „я“ больше или меньше? А ведь, учитывая антиинтеллектуализм, царящий сегодня в духовных кругах, подобное дисфункциональное духовное избегание встречается очень часто.
Другим примером духовного избегания является отказ от того, чтобы выносить какие-либо порицающие суждения относительно кого бы то ни было и чего бы то ни было, — дескать, это практика всеобъемлющей любви. Что ж, вполне может быть и так, но также это может быть крайней формой аддикции к плюралистической зелёной стадии с её противостоянием маргинализации и стремлением к „избавлению от ранжирования“ (представляющим собой ошибочное неразличение между иерархиями роста и иерархиями доминирования).
Или, например, человек может воспринимать желание иметь множество сексуальных партнёров в качестве проявления глубоко духовной непривязанности и нецепляния за сексуальность (что — в очень редких случаях — может, и вправду, иметь место), не распознавая в нём сексуальную зависимость, распущенность и желание к незамедлительному удовлетворению своих импульсов.
Аналогично этому, неспособность достичь успеха в какой-либо деятельности воспринимается как абсолютная трансценденция стремления к продвижению себя (что вполне возможно), но это может быть и признаком недостаточного усердия по достижению цели (лень, недостаточное выполнение взятых на себя обязательств).
Или, к примеру, отказ обращать внимание на результаты любой своей деятельности интерпретируется человеком как глубинная практика карма-йоги (где вы совершаете действия без мысли о результатах, — что вполне может иметь место), однако это попросту может быть и неспособностью довести что-либо начатое до конца. Ещё можно интерпретировать глубинные чувства внутренней пустоты и одиночества в качестве практики пустотности (что вполне может соответствовать действительности), однако также это может быть и проявлением довольно тяжёлого пограничного расстройства, при котором индивид переживает всю жизнь как пустыню бессмысленности.
Или же человек может воспринимать избегание всяческих проявлений агрессии как практику нереактивного сознавания (вполне может быть и так), однако это может быть и следствие глубоко ошибочной идеи, будто агрессия представляет собой нечто противодуховное. <…>
Это всего лишь несколько примеров „духовного избегания“ — того, как обыденные, повседневные проблемы могут рационализироваться как глубоко духовные добродетели, вместо того чтобы восприниматься тем, что они есть в действительности: обыкновенными дисфункциями. Исцеление, опять же, во многих случаях будет включать в себя ту или иную форму работы с тенью (процесс 3-2-1 или какую-то иную разновидность подлинной психотерапии тени)».
Comments