Бруно признавал, конечно, первоначальное единство тела и духа, как и всего вообще бытия, но вместе с этим считал их и столь различными друг от друга «сторонами» этого бытия, что рассматривал тело, согласно господствующему взгляду эпохи, как «темницу души» и жизнь в теле считал своего рода сном, от которого мы пробуждаемся смертью. Во всяком случае он совершенно последовательно, согласно принципу неразрушимости бытия, признавал неразрушимости бытия, признавал неразрушимость столько же вещества нашего, сколько духа; но так как дух, как высшее обнаружение силы, должен быть в состоянии, по его же теории, обратно переходить в другие формы силы, то он опять совершенно последовательно признаёт бессмертие личного духа как такового отнюдь не необходимым следствием из своей доктрины. Напротив того, он допускает по-видимому три формы существования души после смерти тела, а именно, во-первых, полное уничтожение её, как личного духа, т. е. переход в бессознательные формы силы; во-вторых, переселение в другие живые существа по закону, так сказать, притяжения подобного подобным, и, в-третьих, личное бессмертие — для таких душ, которые победили окончательно плоть и уже при жизни обоготворились, достигли совершенства и «вполне индивидуализировались». Вся эта доктрина похожа весьма на учение Стоиков, которые тоже признавали личное бессмертие привилегией лучших людей, а не всех. Может быть также в этом учении о троякой судьбе души отразилось католическое учение об аде, чистилище (переселение душ) и рае.
По теории Бруно выходит, что есть два крайние и один средний исход в развитии отношений тела и духа: или тело победит дух, и тогда дух, сознание, будучи слишком слабым, должно, так сказать, потухнуть или быть ассимилировано веществом; или дух победит тело, и тогда, наоборот, сознание способно одухотворить самое тело, или, наконец, исход борьбы окажется неопределённым, и тогда дух принужден индивидуализироваться в другом теле — в теле какого-либо животного. <…> Несомненно лишь одно, что то мнение, которое прежде господствовало, а именно, что Бруно отвергал личное бессмертие, несправедливо, как это доказано новейшими историками философии. В своих сонетах он выражает не раз твёрдую уверенность в предстоящем ему лично бессмертии и соединении с Богом (см. особ. сонет его под заглавием «Ободрение самого себя», напечатанный перед сочинением его: «О бесконечном»).
— Николай Грот, «Джордано Бруно и пантеизм. Философский очерк»
(Грот Н. Я. Джордано Бруно и пантеизм. Философский очерк. Одесса: Типография Одесского Вестника, 1885. С. 65–67.)