«Учёные зачастую совершают огромную ошибку, пытаясь изложить на бумаге и опубликовать все свои мысли. Мы должны писать только хорошие книги, не гонясь за количеством, и давать возможность нашим студентам до конца разобраться с теми проблемами, которые мы обозначили. Иначе учёные становятся слишком оторванными от реальности и не знают окружающего мира».
— Мишель Фуко (в книге Симеона Уэйда «Мишель Фуко в Долине Смерти», 2020, стр. 73)
Книга «Мишель Фуко в Долине Смерти» опубликована издательством «РИПОЛ Классик» и имеет подзаголовок «Как великий французский философ триповал в Калифорнии». Это короткая книга, в которой Симеон Уэйд рассказывает о том, как он и его романтический партнёр Майкл Стоунман пригласили в 1975 году Мишеля Фуко (1926–1984) попутешествовать по калифорнийской Долине Смерти, известной своими грандиозными природными видами, и принять в этом путешествии известное психоактивное вещество.
Фуко действительно является крайне значимым мыслителем XX века, поэтому крайне значима и публикация этой работы на английском в 2019 году (под названием Foucault in California; изначально рукопись была завершена автором, если судить по выходным данным, в 1990-м, но все эти десятилетия не публиковалась), а затем, в 2020 году, и на русском языке.
Мой интерес к этой книге вызван тем, что Кен Уилбер, — американский интегральный мыслитель, переводом трудов которого я занимаюсь уже около 14 лет, — с глубоким уважением относится к Фуко и, по собственному признанию (сделанному им в «Бумерите», этой философской пародии на «постмодернистский роман»), прочитал все его произведения, опубликованные на английском языке.
На заре своего изучения уилберовской интегральной метатеории я столкнулся с высказыванием Уилбера о том, что Фуко, будучи секулярным мыслителем, не практиковавшим какой-то стабильной созерцательной йоги (позволявшей бы освоить все основные медитативные состояния вплоть до состояния пробуждения), всё же испытывал духовное состояние, или пиковое переживание, мистицизма природы. Это утверждение сразу же бросилось мне в глаза, и я его взял себе на заметку. Также Уилбер описывает известный факт, что Фуко в течение всей жизни был присущ интерес к трансгрессии и предельному опыту. Это объясняет, почему Фуко согласился на это калифорнийское путешествие с незнакомыми людьми, коими были Уэйд и Стоунман.
Что именно говорит Кен Уилбер о духовных состояниях, которые были доступны Мишелю Фуко? Уилбер во всех своих произведениях рассказывает о многообразии духовно-мистических состояний, которые известны мировым традициям мудрости. Спектр высших состояний сознания (можно даже выразиться — состояний «трансгрессии» или «трансцендирования»), которые потенциально может пережить человек, включает — в уилберовской терминологии — грубый мистицизм природы, тонкий мистицизм божеств, причинный мистицизм бесформенного и недвойственный мистицизм сознания [изначального] Единства. В статье «Волны, потоки, состояния и самость: Дальнейшее рассмотрение интегральной теории сознания» (2000) Уилбер пишет:
«Многие природные мистики, экопсихологи и неоязычники принимают единство с природой в грубой сфере и состоянии бодрствования за высшее единство из возможных, однако таковое попросту является первым из четырёх основных самадхи, или состояний мистического единства. „Глубинную самость“ экопсихологии, таким образом, нельзя путать с дзэнским Истинным Я, дзогченовским Ати, Брахманом-Атманом веданты и т. д. Знание различий между данными состояниями также способствует правильному пониманию, где располагаются такие философы, как Хайдеггер и Фуко, говорившие о мистикоподобном единстве с природой. Зачастую они испытывали глубинные и подлинные переживания единства с грубой сферой (нирманакайя), но, опять же, не следует их путать с [теми состояниями, которые переживаются в дзэн или веданте], ведь последние продвигаются дальше вплоть до причинной бесформенности (дхармакайя, нирвикальпа-самадхи, джняна-самадхи и т. д.), а затем и в чистое недвойственное единство (свабхавикакайя, турийята) со всеми сферами вообще — от грубой до тонкой и причинной. Многие авторы путают нирманакайю со свабхавикакайей, что приводит к игнорированию основных областей внутреннего развития, которые пролегают между этими двумя сферами (например, игнорируются самбхогакайя и дхармакайя)».
[Здесь я привёл отредактированный и исправленный перевод цитируемого отрывка, но вы также можете ознакомиться со старым, нуждающемся в редактуре переводом этой основополагающей статьи Уилбера или же с оригиналом на английском языке (надеюсь, что в обозримом будущем мне удастся сделать новую редакцию перевода и исправить имеющиеся в старом переводе ошибки).]
Коль скоро мне запомнилось это уилберовское высказывание о Фуко, я не колеблясь приобрёл книгу «Мишель Фуко в Долине Смерти», дабы удовлетворить своё давно назревшее любопытство. Я предположил, что это «мистическое состояние» Фуко мог пережить во время описанной здесь калифорнийской поездки. Моё желание состояло в том, чтобы лучше понять, какого именно рода пиковое переживание он испытал, какой была феноменология этого опыта, по мнению Симеона Уэйда крайне сильно повлиявшего на мыслителя.
Известно, что позитивные изменённые состояния сознания, по какой бы причине они ни испытывались (спонтанно, под влиянием психотехники, под воздействием психоактивной субстанции или в обстоятельствах трансгрессии или экстремальной ситуации), действительно могут оказывать системообразующее влияние на человека и его жизненную траекторию. Особенно если они имеют сакральную, духовную природу. Можно вспомнить о Плотине, который испытал, по сообщению Порфирия, по меньшей мере четыре глубоких опыта мистического единства с Божеством, или Абсолютом (Единым). Надо ли говорить, что Плотин стал одним из важнейших европейских мыслителей, оказавшим колоссальное влияние на западную культуру.
Исследователь западного эзотеризма Питер Кингсли считает, что такие мистические откровения представляют собой не нечто сугубо субъективное, индивидуалистическое, значимое только для самого человека: некоторые великие мистики являлись и великими «засеивателями» и основателями целых цивилизаций (в числе таких персоналий можно упомянуть Христа, Мохаммеда, Платона, Будду, а также обожаемых самим Кингсли Парменида и Эмпедокла), — то есть их опыт, в конечном счёте, вызвал экстраординарное преобразование коллективного бытия человечества.
Можно ли говорить, что изменённые — и особенно духовно-мистические — состояния сознания питают индивидуумов и целые коллективы чем-то вроде энергии энтузиазма, позволяющего им «свернуть горы» и посвятить себя претворению каких-то идей в мире? В целом, такая перспектива имеет право на жизнь. В любом случае, многие мистики и йогины (последний термин особенно применим к адептам ряда восточных духовных традиций, имеющих комплексные системы психопраксиса) представляют собой людей, которые совершенно не похожи на распространённый в массовом сознании стереотип «пассивных созерцателей» (navel gazers), отрёкшихся от действий в мире. В некоторых случаях, подчёркивает Уилбер, выдающиеся мистики — это сильные личности, порою коренным образом преобразовывавшие известный им мир и те общества, в которых они участвовали (не говоря уж о сообществах практиков, с которыми они были непосредственно связаны).
Исследователями уже накоплены многочисленные сведения о случаях сильного влияния необычных — как духовных, так и недуховных или даже «околодуховных» — состояний сознания также и на учёных (Фрэнсис Крик, Эрвин Шрёдингер и др.), и на предпринимателей (Стив Джобс), и на политических деятелей (Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг и др.) — в общем, на людей любой профессии, а не только лишь «верующих» или «духовно ориентированных». Изменённые состояния сознания (ИСС) как «адаптивная способность мозга» (Л. И. Спивак, Д. Л. Спивак) в принципе доступны любому человеку. Но не на всех, конечно же, они влияют таким радикальным образом, как, например, на Плотина.
Так каким же образом ИСС повлияли на Мишеля Фуко (мыслителя, повлиявшего на интеллектуальный авангард середины — конца XX в.), — в частности его опыт путешествия в Долину Смерти?
К сожалению, книга Симеона Уэйда описывает лишь «внешний нарратив» — фактическое изложение событий из перспективы извне, излагаемое с позиций значительного авторского субъективизма, — практически не давая голоса самому Фуко по крайней мере в том, что касается его «внутреннего путешествия». Приняв «волшебный эликсир» (такой эвфемизм использует автор в тексте), Фуко явно испытал нечто, что позволило ему сообщить Уэйду и его другу о том, что его жизнь не будет прежней. Но какой именно опыт он пережил — книга, увы, так и не раскрывает. В этом смысле произведение разочаровывает и представляет собою, скорее, исторический памятник, заставляющий задуматься о человеческом поиске трансгрессивного опыта различными способами (в условиях западной цивилизации, во многом утратившей связь с аутентичными духовными практиками).
В целом, при чтении книги «Мишель Фуко в Долине Смерти» обращает на себя внимание то, что Фуко, очевидно, в течение всей жизни проявлял стойкий интерес к различным изменённым состояниям. Оказывается, у него был довольно обширный опыт использования некоторых психоактивных субстанций (в те времена, да и сейчас, в основном запрещённых, но при этом весьма распространённых).
На мой взгляд, при обсуждении подобных вопросов важно всегда подчёркивать, что ИСС, в том числе и весьма целительные и сильные, можно испытывать и без обращения к специальным веществам (различным наркотикам, среди которых одним из самых распространённых и опасных для собственного здоровья и жизни окружающих является алкоголь): например, посредством медитации, созерцательной молитвы, холотропного дыхания, использования психоакустических программ (например, бинауральных ритмов), ритмических движений (танцевально-двигательная активность), гипноза, индивидуальной и групповой психотерапии и т. д.
В действительности чтобы получить довольное полное представление об описанном в книге калифорнийском путешествии Фуко, вполне возможно, достаточно ознакомиться с интервью, которое Симеон Уэйд дал Хэзер Дандес в 2017 году, незадолго до своей смерти (оно было опубликовано в «Boom California»; русский перевод интервью также легко найти). Можно ещё порекомендовать обзорную статью Джеймса Пеннера «Blowing the Philosopher’s Fuses» (2019).
В частности, интересно то, что в одном из примечаний Пеннер цитирует фрагмент из посвящённой Делёзу статьи Фуко «Theatrum philosophicum», где тот описывает влияние психоактивной субстанции, которая:
«…переворачивает отношения между злым юмором, глупостью и мыслью; как только устраняется главенство категорий, так сразу безразличие мысли лишается своей почвы и разрушается мрачная немая сцена глупости; а кроме того, мысль представляет эту единоголосую и акатегориальную массу не просто как пеструю, подвижную, асимметричную, децентрированную, спиралевидную и отражающуюся в самой себе, но и заставляет ее все время порождать рой фантазмов-событий».
Однако написана эта статья в 1970 году, тогда как сам Фуко подобный опыт, по его же собственным словам (если, конечно, верить Уэйду), впервые испытал лишь пять лет спустя — как раз во время путешествия в Долину Смерти. Получается, в статье «Theatrum philosophicum» Фуко не опирается на собственный опыт, — что тоже является ценной информацией. Подробный анализ книги Уэйда и вопроса влияния психоактивных веществ на Фуко см. в также статье Курта Борга: Borg K. Foucault on Drugs: The Personal, the Ethical and the Political in Foucault in California // Foucault Studies. — No. 28, 142-164, September 2020. Pp. 142–164. DOI: 10.22439/fs.v1i28.6077
Путешествие в Калифорнию, совершённое в 1975 году, по-видимому, могло оказать определённое влияние на всё дальнейшее творчество Фуко. По крайней мере, так утверждает Уэйд, цитируя сообщение самого Фуко, который якобы сжёг имевшиеся у него рукописи «Истории сексуальности» (начиная со второго тома) с целью их основательно переписать.
Кстати сказать, публикация этих мемуаров на обоих языках весьма своевременна: через 34 года после смерти Фуко, в 2018 году, вышел IV том «Истории сексуальности», а в конце 2020 — начале 2021 года увидел свет его русский перевод (тем самым русское издание, опубликованное издательством «Ад Маргинем Пресс», на два месяца опередило английское издание книги, — последнее поступит в продажу в конце февраля 2021-го).
Если вернуться к книге Симеона Уэйда «Мишель Фуко в Долине Смерти», то русское издание внешне выглядит симпатично, однако имеет и свои минусы (в тексте часто встречаются опечатки, что говорит о недостаточной вычитанности перевода). Судя по всему, в оригинальном издании на английском языке присутствовали сделанные автором фотографии (приведённые и в данном обзоре), которые, по какой-то причине — возможно, для упрощения процесса печатной публикации — не вошли в это издание.