Интегральная перспектива на коронавирусную пандемию
III. Квадривиумы и пандемия: мировой кризис COVID-19 сквозь интегральную призму
В предыдущей части я размышлял над феноменом коронавируса SARS-CoV-2 как протосознающего, (прото)живого холона с четырьмя квадрантами. Теперь же я собираюсь применить квадривиумы (перспективы подходов определённых квадрантов применительно к феноменам, которые нельзя назвать сознающими холонами) к мегасобытию, которое сегодня разворачивается под условным названием «пандемия коронавирусного инфекционного заболевания COVID-19».
Напоминаю, что это размышления неспециалиста, написанные в качестве творческого отклика на стремление к большей мировоззренческой цельности в отношении событий, участниками которых все мы с вами сегодня так или иначе являемся. В каких-то моментах я вполне могу ошибаться или не вполне точно понимать обстоятельства.
Мегасобытие в системах взаимозависимого совозникновения
Разумеется, пандемия — это мегасобытие, которое находится в системах взаимозависимого совозникновения со множеством других событий и процессов (экономический кризис, экологический кризис, политические и административные процессы и т. д.), поэтому нельзя сказать, что суммировать всю эту совокупность под одним зонтичным термином «пандемия» является идеальным и точным шагом. Однако нельзя отрицать и того, что, по крайней мере на самом очевидном и поверхностном уровне, ярлык «коронавирусная пандемия» для большинства людей является наиболее универсальным означающим.
Целостный квадривиумный анализ мегасобытия «пандемии» подразумевает обращение к перспективам-методологиям 1-го, 2-го и 3-го лица. 3-е лицо раскладывается на анализ единичных объектов как таковых (в грамматике этому соответствует 3-е лицо ед. ч.) и на анализ систем интеракций множества объектов (3-е лицо мн. ч.).
Представим себе, что пандемия — это некое произведение искусства или театральная постановка. К этому произведению можно подходить объективно, рассматривать материал, из которого сделаны краски и холст, размеры фигурок на картине. В случае с театральном постановкой — то, как объективно выглядят декорации, их размер, в общем всё, что можно увидеть, а ещё лучше — количественно измерить во внешнем облике и поведенческих процессах (как поворачиваются актёры к зрителям, какие у них объективно-поведенческие приёмы и т. д.). На это произведение можно реагировать субъективно, откликаться эмоциями, чувствами, размышлениями, рефлексией. В общем, я могу психоэмоционально откликаться на восприятие произведения, когда оно воздействует на меня как на индивидуальный холон. Но также можно рассматривать и тот социокультурный контекст, в котором возникло и воспроизводится сейчас произведение: например, как произведение трогает (цепляет или оставляет равнодушными) представителей различных межсубъективных сообществ (их коллективные чувства — одобрение/любовь, равнодушие/игнорирование, неодобрение/рессентимент) и мировоззрений; какие экономические, системные проблемы межобъективного общественного устройства оно высвечивает.
Здесь субъективное восприятие произведения — общая перспектива «моего 1-го лица», моего сознания, или «я»-пространство. Межсубъективные реакции и контексты — общая перспектива сообществ сознаний, находящихся в общении друг с другом, исследуемых перспективой «2-го лица» (также эта методологии, обозначаемые как методологии 2-го лица, высвечивают феномен когеренции между субъективными сознаниями, когда «я + вы = мы», то есть образование «мы»-пространства, и такими «мы»-пространствами могут быть объединения людей, которые извне выглядят и структурированы как племя, команда, сообщество, целое этническое общество, национальное или многонациональное общество). Объективные процессы внутри отдельного объекта-холона, рассматриваемого из внешней точки зрения, — общая перспектива «3-го лица», или «оно»-пространство. Межобъективные процессы коммуникации и взаимообменов между системами интеракций отдельных объектов-холонов друг с другом — общая перспектива «3-го лица множественного числа», или «они»-пространство. Итого имеем четыре фундаментальных перспективы — «я», «мы», «оно», «они».
Применительно к сознающему холону, такому как человек (как индивидуум и как вид разумных существ), эти перспективы называются квадрантами и являются разными точками зрения на одно и то же (многогранное) явление-событие. Применительно к феноменам, не являющимся сознающими холонами, таким как «произведение искусства» или «табуретка», термин «квадранты», строго говоря, не применим. Применяется термин «квадривиумы».
На «табуретку» можно посмотреть сквозь призму квадривиумов (или перспектив 1-го, 2-го и 3-го лица):
как табуретка отражается в моём субъективном психоэмоциональном сознании;
какова её объективная, химико-молекулярная структура и каковые её объективные размеры по метрической системе (размеры в трёх измерениях, а также масса);
артефактом-произведением какого технико-экономического способа производства является эта табуретка, а также её функциональная роль в обществе организмов (важный предмет для поддержания опорно-двигательного аппарата трудоспособного и нетрудоспособного населения);
культурные смыслы вокруг табуретки, история её роли в культуре (в некоторых странах не принято сидеть на табуретках, сидят на полу).
Чем же является «коронавирусная пандемия» при самом общем рассмотрении? Этот термин есть означающее, которое первично использовалось для обозначения выхода эпидемии коронавируса за пределы отдельно взятой страны или региона. По определению ВОЗ, пандемия — это распространение заболевания в мировых масштабах. То есть буквально случаи заболевания зарегистрированы во множестве стран мира на планете Земля. Однако как глобальное мегасобытие «коронавирусная пандемия» затрагивает не только медицинские соображения и факты, а является гиперобъектом, повлекшим за собой многоярусные системные дезрупции, затронувшие уже практически все сферы общественной жизни человечества практически во всех странах мира (Запада, Европы и Евразии точно).
Однако это мегасобытие как гиперобъект воздействует не просто на объективные процессы, оно оказывает сильнейшее дезруптивное влияние на субъективные (индивидуально психические) и межсубъективные (коллективно психические, культурные) переживания. Субъективные и межсубъективные переживания воздействуют, в свою очередь, на объективное здоровье (например, воздействие самовнушения или коллективного гипнотизирования друг друга на иммунную систему; фактор ятрогении и др.) и на межобъективные системы (например, субъективная паника отдельных сознаний сорезонирует и реверберирует друг с другом, что создаёт ажиотаж на рынке продуктов, равно как и на рынке ценных бумаг).
Попробуем рассмотреть мегасобытие по порядку, используя перспективы каждого из квадривиумов (объективного, или верхне-правого, «оно»; межобъективного, или нижне-правого, «они»; субъективного, или верхне-левого, «я»; межсубъективного, или нижне-левого, «я + ты = мы»).
Верхне-правый квадривиум (индивидуальные объекты, конкретное поведение, биология, «оно»-перспектива)
Самой бросающейся в глаза особенностью пандемии является аспект эпидемии, при которой быстро инфицируются массы отдельных индивидуумов, причём у некоторого значимого процента этих индивидуумов процесс болезни COVID-19 происходит тяжёлым образом, с определённой повышенной вероятностью летального исхода (с наибольшей вероятностью это затрагивает лиц старше 65 лет, а также лиц, имеющих некоторые серьёзные заболевания).
Как нам известно, здесь активны несколько аспектов: во-первых, высокая вирулентность вируса приводит к предполагаемой «экспоненте» роста заболеваемости (этого компонента мы коснёмся при рассмотрении эпидемиологии в экосистемном нижне-правом квадривиуме, здесь же мы можем говорить о «поведении» коронавируса как эпидемической «сущности»; слово «поведение» в кавычках, потому что речь о более абстрактных свойствах, чем тот макромолекулярный и клеточный уровень, на котором сам коронавирус проявляет некую протоинтенциональную активность). В этом смысле можно образно сказать, что вирус очень шустро распространяет свои вирионы (если человек-носитель чихает, то он высвобождает в среду миллионы частиц вируса, как и в случае со всеми вирусами, но здесь фактором является то, что другому человеку очень легко подцепить эту инфекцию, иммунная система её поначалу не замечает).
Во-вторых, аспект детекции коронавируса (конкретное проведение тестирования, которое позволяет выявить и диагностировать инфекцию); если нет детекции в репрезентативных выборках популяции, то нет и объективных количественных данных; наша статистика нерепрезентативна. Аспект детекции сам по себе интересный момент, потому что одно и то же заболевание может по-разному протекать в зависимости от того, например, испуган человек фактом постановки диагноза или же находится в неведении (это может быть воздействием как в лучшую, так и в худшую сторону).
В-третьих, отдельно можно рассмотреть, какие системы организма человека особенно поражаются вирусом и теми патологическими процессами, которые он активирует в холобионте. Есть и другие аспекты (например, паттерны-привычки поведения, которые необходимо самому человеку инсталлировать в себя на время эпидемии).
Уровни сложности организации материи
Каким образом можно структурировать рассмотрение феномена пандемии коронавируса сквозь призму верхне-правого объективного квадривиума, не усложняя при этом до бесконечности само изложение? Вероятно, для синтетического цельного охвата имеет смысл вначале обратиться к шкале уровней сложности организации материи.
Классическая холархия развёртывания сложности верхне-правого квадранта — это эволюционная цепочка от кварков, субатомных частиц и атомов к молекулам, прокариотические клетки, эукариотические клетки, нейрональные организмы, организмы с нервной трубкой, организмы с рептильным стволом мозга, организмы с лимбической системой млекопитающих, организмы с новой корой (неокортексом) высших млекопитающих, имеющих наиболее сложное строение мозга (обозначаемое часто как «триединый мозг», потому что в него включены «рептильный» уровень мозговых структур, уровень мозговых структур «млекопитающих» и уровень мозговых структур высших млекопитающих и человека с его развитым сложным неокортексом).
Какие из этих уровней сложности организации материи явно участвуют в мегасобытии под названием пандемия? В предыдущей части мы уже рассмотрели собственно макромолекулярно-клеточный уровень оперирования коронавируса как имеющего четыре квадранта холона. Вирусы как форма (прото)жизни существуют где-то на макромолекулярном допрокариотическом уровне. Прокариоты (например, бактерии) находятся на следующем уровне организации, уже общепризнанно «живом». Нам известно, что в холобионте человека и коронавируса при неудачном течении процесса пневмонии активизируется бактериальная инфекция, а также инфекция грибами (эукариотической формой жизни; другие эукариотические формы жизни — растения и животные, включая людей). Из имеющихся сведений известно, что нулевым пациентом, вероятно, был человек в Китае, который, по-видимому, каким-то образом проконтактировал с мутировавшим коронавирусом SARS-CoV-2, распространявшимся животным-носителем¹ (первоначально вирус циркулировал среди летучих мышей, которые, как оказывается, являются очень распространённым видом животных с определённой особенностью функционирования иммунной системы, делающей их подходящим инкубатором для вирусов, — но контакт человека с вирусом произошёл опосредованно через какое-то промежуточное животное). Таким образом, поднимаемся дальше по лестнице материальной организации и включаем в рассмотрение уровень млекопитающих с довольно развитой нервной системой. И, разумеется, «венец всего» в этой панораме так или иначе участвующих уровней — человек разумный с его триединым мозгом и комплексной новой корой.
[¹ Некоторые учёные выдвигают гипотезу, что SARS-CoV-2 уже длительное время циркулировал среди людей, прежде чем был замечен медиками. То есть его эффективная способность связываться с клетками человека может определяться лишь длительной эволюцией вируса внутри человеческого организма. (См. Andersen K.G., Rambaut A., Lipkin W.I. et al. The proximal origin of SARS-CoV-2 // Nature Medicine. 17 March 2020.) Другие исследователи не исключают искусственного происхождения вируса. (См. интервью с чешским молекулярным генетиком и вирусологом Соней Пековой.)]
В итоге мы можем сделать вывод, что основные узловые точки рассмотрения процессов, связанных с пандемией, в объективном верхне-правом «оно»-квадривиуме соответствуют следующим диапазонам спектра эволюционной комплексности:
макромолекулярно-вирусный и клеточный уровни (уровень вируса-как-холона);
уровень млекопитающих и их физиологии (уровень источника мутировавшего вируса, откуда он передался человеку);
уровень человека и его физиологии (уровень человека-как-холона с его четырьмя квадрантами и сложными квадривиумными перспективами; наш с вами уровень, если вы читаете сейчас эти строки).
Речь не о том, что, скажем, атомный уровень не участвует в процессе (вероятно, если и участвует, то не в качестве очага активности; а вот если бы речь шла о катастрофе на атомной электростанции с радиоактивным заражением, нам бы пришлось в большей мере фокусироваться на этом уровне), равно как не о том, что в процессе не участвуют промежуточные уровни организации материи. Я здесь говорю лишь о триангуляции наиболее прагматически важных для нас как людей струн этих эволюционных нот.
SARS-CoV-2, как РНК-содержащий вирус, взаимодействует с мРНК клетки-носителя внутри инфицированного человека; таких заражённых клеток-носителей внутри человека становится множество. В ходе течения заболевания могут происходить патологические процессы на уровне физиологической респираторной системы (системы лёгких), приводящие к необходимости использования искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ) и активизации патологического бактериально-грибкового воздействия на систему лёгких. Почему инфекционное заболевание COVID-19 так сильно задевает лёгкие? Это связано с его нацеленностью на ACE2-рецепторы, которых очень много в лёгочных альвеолах; также этих рецепторов много в некоторых других органах, которые также затрагиваются коронавирусом. В целом, почти все тяжёлые последствия COVID-19 связаны с пневмонией. Тяжёлые случаи COVID-19 связаны с гиперреакцией иммунной системы, вызывающей излишнее для организма воспаление.
Поведенческие предписания
Другой момент, который можно рассмотреть сквозь призму верхне-правого (индивидуально-объективного) квадривиума, — это предписания о поведении, которые рекомендуются врачами и различными другими авторитетными источниками. То есть конкретные поведенческие шаги или привычки, которые необходимо внедрить на время периода, де-факто или де-юре считающегося карантинным.
Каждому человеку рекомендуется «социальное дистанцирование» (в данном случае имеется в виду не прекращение коммуникаций и контактов с другими людьми в нижне-левом «мы»-квадранте, а прекращение физического сближения в плане расстояния между индивидуальными организмами, дабы снизить риск заражения) и уединение в квартире; чихать и кашлять в локоть или салфетку (а не ладонь), чтобы не прикасаться потом рукой к разным поверхностям и не оставлять на ней вирионы; перестать трогать лицо или радикально сократить случаи таких прикосновений, особенно до того, как вы тщательно помыли руки; тщательно мыть руки после контакта со всем, что вне квартиры; переход на удалённую работу с использованием интернета и т. д. Все, наверное, уже видели видеоролики с соответствующими рекомендациям (в том числе публикуемые и медийными людьми, кинозвёздами и т. д.).
Сами по себе эти рекомендации являются интересным феноменом, потому что их основания, главным образом, связаны не только и не столько с сохранением индивидуального здоровья конкретного лица (хотя особенно в случае с лицами, попадающими в зону риска, это тоже важный момент), сколько с эпидемиологическими соображениями, идущими из другого квадривиума/квадранта — нижне-правого, связанного с социальными системами.
Имеются сведения, что для того чтобы выработался коллективный иммунитет, так или иначе всё равно большей части населения предстоит переболеть коронавирусной инфекцией. Однако высокая вирулентность вируса, то, насколько легко он передаётся в популяции, приводит к ситуации, когда слишком большое количество людей начинает заболевать одновременно. Соответственно, количество тех, у кого болезнь протекает тяжело (из всех инфицированных), резко, как иногда говорят «по экспоненте», возрастает. Из-за этого больничные отделения переполняется (система как бы «зависает»). В случае очень тяжёлого течения заболевания с развитием серьёзной пневмонии может быть необходимо подключение человека к машине искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ). Количество таких аппаратов ограничено. Равно как ограничены и силы врачей и медперсонала.
Внедрение и нормализация поведенческих привычек на время вспышки эпидемии позволяет распределить случаи заболеваемости по линии времени. В таком случае системная нагрузка на медицинские учреждения и медработников может быть (по крайней мере, с этой точки зрения) снижена: даже молодые и здоровые лица без коморбидностей, если они будут инфицированы, но их болезнь протекает бессимптомно или в лёгкой степени, служат агентами-переносчиками. В общем говоря, здесь работает вероятностная логика, статистические соображения и сложная динамика социальных систем.
Гиподинамия в условиях изоляции
Есть ещё один важный момент ситуации состоит в том, что хотя эти поведенческие предписания во многом (пусть и не во всём) связаны со снижением нагрузки на систему, они в действительности могут в некоторых случаях даже наносить урон здоровью индивидуума. Если в США многие люди живут в коттеджах и домах, то в России большинство семей ютятся в маленьких квартирах в очень стеснённых обстоятельствах.
При режиме самоизоляции очень легко перейти к неоптимальным жизненным привычкам, особенно в условиях сильного ограничения на свободу перемещения. Резко усиливается гиподинамия, особенно у людей, которым по какой-то причине сложно выполнять упражнения в замкнутом пространстве (не для всех, разумеется, так, но многие люди предпочитают ходьбу или пробежки в парках). Крайне странно, что лица старше 60 лет, по сути, вынуждены вести ещё более оседлый образ жизни и лишены теперь и невиртуальных социальных контактов (впрочем, большинство пенсионеров попросту не имеют компьютеров и телефонов для виртуальных контактов), и физической подвижности.
Гиподинамия, пребывание в замкнутых пространствах в условиях, когда нельзя свободно выходить на улицу, может оказывать деструктивное влияние на иммунную систему человека в любом возрасте, особенно лиц из группы риска, а также негативно сказываться на физическом развитии детей. Важно сознательно предпринимать шаги по компенсации этого момента (например, помимо выполнения физических упражнений на дому можно использовать, к примеру, лестницу в подъезде — спускаться и подниматься по ней — для обеспечения аэробной нагрузки).
Нижне-правый квадривиум (коллективные социальные системы, межобъективные коммуникации, экологические перспективы, динамические «они»-взаимодействия)
Теперь можно перейти к межобъективному квадривиуму (то есть нижне-правой экосистемной перспективе на мегасобытие пандемии). Именно здесь наблюдаются основные факторы, которые, по-видимому, делают коронавирусную пандемию настолько опасным и дезруптивным процессом. Иными словами, не болезнь, выздоровление или смерть отдельного индивидуума-как-организма вследствие коронавирусной инфекции является главной напастью, — хотя это, несомненно, один из самых трагических аспектов в жизни любого человека, кто задет таким событием напрямую или через близких, — а именно многолинейные сложносистемные процессы, которые создают эффект домино и каскадом влияют теперь уже, пожалуй, на все сферы жизни и смерти в социуме (а значит, и у отдельных индивидуумов). Печальный факт состоит в том, что люди страдают, болеют и умирают (а также выздоравливают) не только от коронавируса, но и от других заболеваний, нехватки медикаментов, нехватки медперсонала, нехватки средств на существование, экологического загрязнения (например, загрязнения воздуха), криминогенной обстановки и т. д. Также в любом обществе есть множество уровней бытия, которые связаны не только лишь с выживанием, но и с тем, что можно назвать living a decent life — проживание достойной жизни.
Линии развития в верхне-правом и нижне-правом квадрантах
До сих пор мы не касались иных аспектов интегрального AQAL-подхода, кроме квадрантов и уровней. В действительности есть ещё отдельные линии развития (а также типы и состояния). Линии развития есть во всех квадрантах, в том числе в верхне-правом квадранте (например, линия физиологического развития мозга; линия респираторной, или дыхательной, системы; линия иммунной системы; линия поведения и т. д.) и нижне-правом квадранте (технико-экономический способ производства; общественный уклад/строй; линия финансово-экономического развития; линия развития системы здравоохранения и т. д.). Какие-то линии развития могут опережать в своём сравнительном развитии остальные; какие-то могут сильно отставать.
В случае с пандемией коронавируса нас могут заинтересовать (помимо прочего) следующие линии нижне-правого квадранта: линия социальной организации, технико-экономический способ производства, линия развития системы здравоохранения, линия системы образования, линия финансово-экономического развития (капитала), линия обеспечения правопорядка, а также различные международные геополитические факторы, военно-промышленный комплекс и «оборонка». Быть может, имеет смысл говорить ещё и о линии СМИ и коммуникаций как отдельном аспекте, играющем важнейшую роль в происходящем.
Уточнение активно действующих уровней
Итак, коль скоро нижне-правый квадрант (а следовательно — и квадривиумные перспективы, из него исходящие) потенциально столь же безгранично бездонен, как и остальные квадранты (и квадривиумы), для триангуляции с целью сделать изложение более компактным имеет смысл вновь обратиться к стратегии, показавшей себя полезной в случае с верхне-правым квадрантом/квадривиумом, а именно: к примерному уточнению, какие высоты (уровни) развития следует сделать предметом рассмотрения.
Если посмотреть на примерную карту базовых высот-уровней нижне-правого квадранта, которые описывает Уилбер, то, прежде всего, интересно местоположение вирусов вообще и коронавирусов в частности в этой общей картине. Со всей очевидностью можно сказать, что вирусы находятся где-то в районе системы Геи, которая, согласно Джеймсу Лавлоку, представляет собою гигантский пояс прокариотических организмов, опоясывающий Землю и являющийся важным фактором в преобразовании её среды. Хотя вирусы не являются прокариотическими организмами, тем не менее, существует гипотеза о первичности вирусов, что их эмерджентное возникновение предшествовало возникновению клеточной жизни (тех самых прокариот и далее уже эукариот). Однако с этой гипотезой конкурирует версия о зависимости вирусов от уровня клеток: поскольку каждому известному вирусу требуется клетка-носитель, чтобы он функционировал, есть гипотеза о том, что существование клеток являлось необходимым условием, предшествовавшим появлению вирусов. Ещё одна альтернативная гипотеза говорит о том, что вирусы являются эволюционной редукцией паразитических организмов — то есть они утратили какие-то клеточные формы в процессе эволюции, став вирусами. (См. Nasir A., Kim K. M., Caetano-Anollés G. Viral evolution: Primordial cellular origins and late adaptation to parasitism // Mob Genet Elements. 2012 Sep 1; 2(5): 247–252.)
Учёные описывают и то, что вирусы тесно соучаствовали в эволюции клеток. При рассмотрении этого вопроса важно понимать, что сами вирусы являются не какой-то высеченной в камне структурой, а линией (а может — и линиями) эволюции жизни, продолжавшейся миллиарды лет (жизнь на планете Земля возникла ок. 4 млрд лет назад; по мнению некоторых исследователей, ключевая веха для эволюции вирусов произошла 1,5 млрд лет назад, и сами вирусы способствовали эволюционным мутациям, в том числе, возможно, вирусы поучаствовали в том процессе, который привёл к образованию плаценты [Richter V. What came first, cells or viruses? // Cosmos: The Science of Everything. 19 October 2015.]).
В общем, независимо от того, являются ли вирусы деградировавшими аспектами клеточной жизни, либо сами вирусы являются прародителями клеточной жизни, учёные считают, что вирусы и прокариоты (а также и все последующие формы жизни) эволюционно сосуществовали очень длительный период. Так что хотя сами вирусы иногда называют «конгломератами органических кристаллов», их всё же имеет смысл в нижне-правом квадранте отнести именно к уровню системы Геи, которой характерна тесная взимосвязанность.
Поскольку мы рассматриваем феномен коронавирусной пандемии в тот момент времени, когда она вносит наибольшую дезрупцию в деятельность человечества, мы пропустим промежуточные уровни нижне-правого квадранта и сосредоточимся на сугубо человеческих уровнях эволюции (не забывая при этом о влиянии, которое оказывает это глобальное мегасобытие, выходящее далеко за пределы медицины, на такие феномены, как экосистемы флоры и фауны). (Разные ситуации требуют обращать внимание на разные уровни сложности нижне-правого квадранта: например, недавний катаклизм — австралийские пожары — уничтожил, по некоторым предположениям, сотни миллионов животных на австралийском континенте, оказав колоссальное воздействие на региональное царство животных.)
Вновь вооружившись для удобства уилберовской картой нижне-правого квадранта, мы можем пока что приблизительно выделить как наиболее задетые уровни группы/семьи, племён/общин (это самоочевидно), наций/государств и планетарный. Разумеется, племенные и общинные уровни в таких регионах, как южноамериканский или африканский, тоже каким-то образом задеты, однако наиболее ярко это выражается в урбанизированных пространствах с высокой плотностью населения — мегаполисах, индустриальных зонах (исключением является такая страна, как Индия, с её, по-видимому, до сих пор сильными племенно-общинными структурами). Поэтому в плане уровней технико-экономической базы можно говорить о том, что наиболее заметными факторами в наблюдающемся сегодня раскладе являются три верхних уровня — аграрный, индустриальный и информационный.
Итак, если подытожить, то мы наблюдаем доминанты мирового кризиса, образовавшегося вокруг пандемии коронавируса (которая взаимоналагается на происходящее в нефтяной промышленности, процессы мировой геополитики и движения капитала), в уровнях системы Геи и человеческих социальных уровнях. Где-то там есть ещё невидимый фронт взаимодействия коронавируса с животным царством, но при взгляде на нижне-правый квадрант в его текущей динамике я осмелюсь предполагать, что основные процессы, на которые необходимо нам смотреть, сейчас лежат далеко не в животном царстве, а также не только и не столько в сфере человеческого здравоохранения (хотя это очень важное поле битвы), сколько в сложных человеческих событиях, играх и транзакциях, которые разворачиваются на фоне и под прикрытием пандемии и смежных событий.
Система здравоохранения
Но начнём мы всё же с системы здравоохранения и коснёмся того, что же в ней происходит — по крайней мере, официальный нарратив (иных сведений у нас пока нет). Прежде, чем мы пойдём дальше, имеет смысл отметить, что современная система здравоохранения наиболее тесно переплетена с индустриальным и информационным способами производства. Это рынок, связанный даже не с сотнями миллиардов, а с триллионами долларов. Производство медикаментов происходит в промышленных масштабах, является высокотехнологичным и базируется на серьёзной интеллектуальной работе (и колоссальных финансовых интересах). Потенциально важным флажком здесь для нас является то, что любые колебания на этом рынке в виде возникновения новых потребностей и ниш являются предметами потенциального интереса множества сторон (использующих различные рычаги влияния и лоббирования). Также системы здравоохранения сегодня тесно связаны с системами медицинского страхования, — тоже триллионным рынком только лишь в одних США.
При этом во многих странах, таких как, например, Россия, сфера здравоохранения испытывает множество системных проблем и классически недофинансирована (врачи работают много, получают крайне мало), во многих моментах системно не продумана, регламентируется зачастую странными нормами и регуляциями, причём существует большая разница между федеральными центрами (Москва, Санкт-Петербург) и другими городами. Порою, увы, принципы функционирования медицинских учреждений заточены не под максимально эффективное лечение пациентов, а под то, чтобы защитить эти учреждения от судебных исков. Множество других кровоточащих проблем наблюдается в здравоохранении. Все они требуют ревизии (но с сохранением важного накопленного базиса, как в случае с некоторыми позитивными аспектами советской системы здравоохранения, унаследованными Россией). При этом серьёзные проблемы с системой здравоохранения наблюдаются и в развитых западных странах, таких как Великобритания и США (в Штатах проблема общенационального медицинского страхования стала притчей во языцех). Здравоохранение является общемировой проблемой, имеющей свои нюансы в зависимости от региона и страны.
Развитие событий
В этом контексте разворачивается разросшаяся до пандемических масштабов эпидемия коронавируса. Если бактериальные инфекции можно лечить при помощи лекарств (антибиотиков), для макромолекулярного уровня вирусных инфекций эти лекарства слишком грубы. Они попросту не воздействуют на более микроскопический уровень организации вирусов. Главное оружие от вирусов — это, грубо говоря, естественный иммунитет человека, вакцины, предотвращающие заболевание, и карантинные меры (изоляция больных от общей популяции для предотвращения распространения заболевания или же снижения темпов его распространения); также при лечении используются различные методы по стимуляции иммунитета, однако затем иммунная реакция обращается против человека и её необходимо «гасить». Разработка вакцин в современной медицинской системе происходит в течение многих месяцев и в результате многоэтапных клинических испытаний. Вакцинация направлена на то, чтобы активизировать иммунную систему человека и помочь её адаптации против того или иного вируса, предотвращая тем самым заболевания. Вспышка эпидемии коронавируса SARS-CoV-2 — это вспышка нового мутировавшего вируса, против которого у медицинских систем человечества попросту ещё нет готовой вакцины (в силу его новизны).
Итак, в условиях отсутствия вакцины (что наблюдается всегда, когда происходит вспышка какого-то нового вируса) в очень плотно населённом китайском городе Ухань рабочие, трудившиеся на рынке морепродуктов и животных (в том числе диких), а также другие люди начали в конце 2019 года массово заболевать и проявлять признаки того, что получило название «коронавирусное инфекционное заболевание 2019 года» (coronavirus disease 2019), или сокращённо — COVID-19. Это заболевание вызывается «коронавирусом тяжёлого острого респиратуорного синдрома 2» (severe acute respiratory syndrome coronavirus 2), или сокращённо — SARS-CoV-2. Китайские власти ввели карантинные меры в регионе и стране. Эта ситуация развивалась в течение недель и месяцев, и постепенно стало ясно, что коронавирус начал распространяться в другие страны ввиду глубокой транспортной взаимосвязанности (воздушные перелёты, морские перевозки, железнодорожное и автомобильное сообщение).
Первой страной, которая после Китая попала в крайне жёсткую ситуацию, стала Италия. В тяжёлых формах для заболевания, как мы отмечали, характерна пневмония, которая может быстро прогрессировать до дыхательной недостаточности. Из-за того что у довольно значимого количества людей одновременно начинают возникать симптомы пневмонии, становится необходимым подключение их организмов к аппаратам искусственной вентиляции лёгких (ИВЛ), дабы поддерживать доступ кислорода и воздуха в лёгкие и удаление углекислого газа тогда, когда сам организм борется с вирусной инфекцией. Это стало налагать большую нагрузку на больницы, в которые резко начали поступают больные (в условиях, когда сам вирус очень легко передаётся), что, в конечном счёте, привело к коллапсу итальянской системы здравоохранения и множеству смертей, в том числе и среди врачей. Стало не хватать аппаратуры, масок, квалифицированных врачей и медперсонала. Был объявлен общенациональный карантин и социальное дистанцирование, чтобы снизить темпы роста количества поступающих в больницы и распределить нагрузку на здравоохранительную систему во времени.
Постепенно, хотя и сравнительно быстро, большинство стран начали закрывать свои границы. Лицам, прилетевшим из других стран (вначале регионов, затронутых эпидемией, а потом и вообще других стран), сначала рекомендовалось, а в дальнейшем уже и официально требовалось самоизолироваться. Самоизоляция на 14 дней нужна для того, чтобы стало видно, заражён ли человек или нет ввиду инкубационного периода коронавируса. Если обнаруживалось, что человек болен, то начиналась по цепочке отработка контактов — людей, с которыми он контактировал по возвращении, — и рекомендация самоизоляции и карантина. Вначале многие страны относились со скептицизмом к сообщениям о коронавирусе, быть может — из-за сравнительно невысокого коэффициента смертности (около 2–3,5 %), однако в таких странах, как Италия, Испания, Франция, Иран и Великобритания, смертность, по некоторым данным, поднялась по какой-то причине выше 5 %. Однако, поскольку количество проводимых тестов на коронавирус в популяции не вполне репрезентативно, пока ещё трудно судить о точных коэффициентах. Здесь, вероятно, уместно отметить печальный факт, что ежегодно около полутора миллиона человек умирает от туберкулёза, миллионы людей умирают от других болезней (зачастую игнорируемых мейнстримовыми медиа и грантовыми фондами), и планируемая смертность от коронавирусы — это лишь (к счастью) незначительная, хотя и значимая доля этих трагичных смертей. (Вопроса избирательности СМИ в отношении пандемии мы ещё коснёмся ниже.)
Технологическая линия в системе здравоохранения
Отдельное слово нужно сказать о технологической линии в системе здравоохранения. Часто ведут речь о том, что не хватает в каких-то учреждениях аппаратов ИВЛ. Но мало кто говорит о том, что, даже если поставить аппаратуру, всё равно в большинстве учреждений очень мало специалистов (или их нет вообще, особенно если аппарат ИВЛ какой-то современный, непривычный), которые умеют работать с данной аппаратурой, подключать её, настраивать. Подготовка любого специалиста занимает длительное время. Сейчас таких специалистов мало (на один большой город может быть всего несколько человек).
Веер системных проблем
Теперь сменим ракурс рассмотрения и посмотрим шире. Из-за пандемии возникает веер системных проблем. Страны резко снизили или даже прекратили сообщение друг с другом, произошло перекрытие границ, прекращение авиарейсов. Из-за противокоронавирусных мероприятий и постановлений ресурсы больниц оттягиваются от многочисленных некоронавирусных больных и вынужденно перекидываются на меры, направленные на пациентов с коронавирусным заболеванием. Откладываются операции. Карантины и прекращение сообщения между странами создаёт проблемы по доставке и получению лекарств, необходимых для различных других расстройств и заболеваний. Возникает вопрос о том, сколько людей страдает, погибает и ещё может погибнуть не из-за собственно COVID-19, а из-за перегрузки системы здравоохранения в разных странах мира.
Большие проблемы наблюдаются в сфере туризма. Туристы из разных стран, попавшие во время пандемии в карантинные условия в другой стране, оказываются без поддержки, без еды и воды. Есть сообщения о том, что такая ситуация остро наблюдается в Индии, где десятки тысяч западных туристов из разных стран оказались в изоляции. Учащаются случаи, когда местные жители относятся к «белым» как к распространителям коронавируса, незаконно выселяют из гостиниц, отказываются продавать продукты. Зафиксированы на видео и фото случаи избиения полицейскими или спецназовцами дубинками русских и белорусских граждан, когда они пытались дойти до магазина и приобрести продукты питания. Перекрыто перемещение между штатами и вообще де-факто запрещено перемещение, авиакомпании задирают стоимость билетов на так называемые «эвакуационные» рейсы, так что множество людей не может вернуться в свои страны. К слову, авиакомпании вынуждены приостанавливать свою деятельность и, видимо, некоторые из них объявят банкротство. С трудностями столкнулись западные туристы (не только русские, но и американцы, и западноевропейцы) и в таких странах, как Перу и Бразилия, а также наверняка и в других государствах.
Различные массовые и немассовые мероприятия, которые планировалось проводить весной (а также летом), переносятся на более поздний срок, часто на 2021 год. Были, например, перенесены Чемпионат Европы по футболу (само по себе крупнейшее мегасобытие, аналогичное Чемпионату мира в этом виде спорта) и музыкальный конкурс «Евровидение». Приостановлены национальные спортивные соревнования. Организаторы мероприятий, фестивалей, форумов, профессиональные спортивные клубы и федерации терпят убытки и находятся на грани разорения.
То же самое касается и просто бизнес-предприятий — малого, среднего и крупного бизнеса. Объявленные карантинные инициативы, например «нерабочие дни за счёт предприятий» в России, вмешиваются в функционирование бизнесов, вводят их в кризисный режим. Помимо туризма в особенности страдает сфера общественного питания. Сейчас публикуются прогнозы, что большинство таких бизнесов вынуждено будет закрыться (например, что закроется почти треть ресторанов). Во многие бизнесы предприниматели вкладывают не только рассудок, но и сердце и душу, поэтому утрата бизнеса, который так долго выстраивал, становится ещё и психологическим ударом (по верхне-левому квадранту человека).
В западных странах растёт безработица. В США за две недели карантина больше людей потеряло работу, чем в кризис 2008 года. Безработица в этой стране за этот срок возросла по официальным данным на 6 %, а по неофициальным предложениям, возможно, и намного выше.
Пандемия влияет и на обороноспособность стран. На одном из американских авианосцев обнаружено около сотни заражённых, при штате в 4000 человек. Это всё люди, несущие боевое дежурство. Имеются сведения о заражении и на другом авианосце. Можно предполагать, что сходные проблемы могут наблюдаться и на атомных подводных лодках. Закрытая экосистема морских судов является идеальной средой для распространения коронавируса из-за замкнутых помещений с искусственной вентиляцией. В России, несмотря на пандемию, всё же объявлен весенний призыв с 1 апреля, хотя, как утверждают, в процесс внесены некоторые коррективы в связи с ситуацией.
Школы, университеты переведены либо на каникулы, либо на удалённое обучение. Образование, и так неэффективное, может ещё более утратить свой смысл (если иметь в виду несовершенства онлайн-обучения). Театры, музеи, выставочные комплексы или ушли онлайн, или полностью закрылись на время пандемии.
Активность СМИ и социальных медиа
Различные факты можно перечислять до бесконечности, и в какой-то момент неким исследователям предстоит это сделать. Сейчас я хотел бы изменить масштаб и посмотреть на более глобальные процессы. К сожалению, о некоторых из них можно пока лишь догадываться.
Что бросается в глаза, это насколько быстро и мощно в мировых масштабах развернулись кампании в СМИ и социальных медиа по формированию общественного мнения (по крайней мере, если судить по англоязычной, немецкоязычной и русскоязычной ноосферам). Это необычайно важный момент, и здесь нам стоит вновь обратиться к пониманию, что мегасобытие коронавирусной пандемии представляет собой гиперобъект. Если считать пандемию естественным событием, о котором давно предупреждали эпидемиологи и вирусологи, тогда это гиперобъект, следующий хаотичной, нелинейно разрастающейся динамике. Подобно тому, как сам вирус считается паразитом, у любых подобных глобальных событий есть свои стейкхолдеры, стремящиеся «паразитировать» на событии, повернув некоторые его тренды в выгодную себе сторону («оседлать волну»). И таких заинтересованных сторон может быть множество — как на региональных, так и на глобальном уровнях. Признавая важность медицинского измерения проблемы, нам ещё важно сохранять трезвость мышления и проверять ситуацию на наличие побочных интересов в каждой точке её развёртывания.
Сознательно то или не сознательно, но поведению СМИ и основных мемов (медиавирусов), циркулирующих в социальных сетях, характерно индуцирование психотравмы, страха и паники. Мемы иной раз ведут себя так, что они будто ловко встраиваются в наши эмоциональные субъекты и используют их для саморепликации, в то время как наш бедный субъект и его иммунная система этого не осознают. Вы считаете, что это ваше собственное самосознание питает и воспроизводит эти мысли и поведенческие паттерны, но зачастую через вас может вещать ложное, встроенное PR-специалистами идеологическое самосознание. Идеология — это компактное быстрорастворимое решение по осмыслению и структурированию хаоса и неведомого, и нашим подсознанием такие решения очень востребованы. Никто не защищён от этого, и все мы в тех или иных сферах опираемся не на аутентичное знание, а на его эрзацы.
Фактоиды и информационный навал
Тимоти Мортон, автор концепции гиперобъектов, в книге «Стать экологичным» рассказывает о природе фактоидов:
«Фактоид — это факт, о котором нам что-то известно, то есть мы знаем, что он был определённым образом покрашен и надушен, что он должен выглядеть и крякать как факт. Возможно, он даже правдив, по крайней мере с одной или нескольких точек зрения. Но всё же у него есть одно странное качество. Кажется, что он нам кричит: „Смотри, я факт. Ты меня игнорировать не можешь. Я взял и свалился тебе на голову“. <…> Фактоиды задуманы так, чтобы напоминать то, чем, с нашей точки зрения, должны быть факты: мы полагаем, что последние должны выглядеть так, словно они вообще не были ни задуманы, ни придуманы. Когда люди используют фактоиды, возникает ощущение, что нами манипулируют мелкие частицы истины, которые отщепились от некоего более величественного, более истинного сооружения, словно крошки от пирога» (М.: Ад Маргинем Пресс, Музей современного искусства «Гараж», 2019, с. 15).
Когда сталкиваешься с потоком сообщений сначала об эпидемии, а затем и о пандемии коронавируса, внутри может возникать ощущение именно фактоидности репрезентаций происходящего: такое ощущение, что «нами манипулируют мелкие частицы истины, которые отщепились от некоего более величественного, более истинного сооружения». Вроде бы они более-менее истинны (кажутся таковыми), но их подоплёка, их подноготная всё время не высказана, не досказана, и возникает чувство, что «нас держат за дураков» (по крайней мере, это часто озвучиваемый сантимент), а подлинная природа событий всё время умалчивается, ускользает, услуживает чьим-то невысказанным интересам.
Мортон далее анализирует феномен фактоида на примере подачи экологической информации, но то же самое можно сказать и о том, как нам подаётся эпидемиологическая информация: «Похоже, зачастую режим доставки экологической информации состоит в том, что можно назвать информационным навалом. На наши головы сваливается по крайней мере один, а часто целый ворох фактоидов. И подобный навал что-то такое авторитетно заявляет, то есть кажется, что сам режим доставки [информации] говорит: „Не ставь это под вопрос“ или даже „Если поставишь это под вопрос, будет худо“». Иными словами, в применении к нашей ситуации: нет времени объяснять, вот тебе вереницы фактоидов, stay the fuck home, уходи на карантин, не возражай, не сомневайся, не будь дураком, бойся и трепещи. А не то будет худо (и мы тебя осудим, нам сейчас выдан карт-бланш на моральное осуждение)!
И вопрос здесь не в том, что меры по самоизоляции, карантинам и переводе на удалённую работу совершенно неоправданны или что их не нужно соблюдать. Вовсе нет. Вопрос в нерефлексируемости происходящего, в том, как мы откладываем ответственность за своё целостное видение событий (в данном случае гиперобъектного мегасобытия) на фактоиды и незримых, неведомых авторов этих фактоидов. Индивидуальное и культурное сознание (левосторонние, внутренние квадранты) словно бы попали под идеологический прессинг со стороны давящих механизмов нижне-правого квадранта, в которых «субъектами», или «агентами влияния», являются не индивидуумы, а кристаллизованные узловые очаги деятельности (nexus-agencies), генерирующие определённый «неотложный нарратив», триггерящий наши базальные инстинкты, из режима дискурсивной колонизации нашего самосознания. Эти узловые ядра активности преследуют — всегда и неизменно преследуют — свои интересы, какими бы они ни были (и вероятностное распределение конструктивности или патологичности этих интересов в каждом случае может быть совершенно разной), рассматривая весь мир как один большой покерный турнир или шахматную игру.
Выгодоприобретатели перед лицом «вечно приближающегося апокалипсиса»
У любого глобального кризиса могут быть — точнее, скорее всего есть — свои выгодоприобретатели. Оппортунистическая продажа масок по завышенным ценам — это младенческий лепет в сравнении с миллиардами и триллионами долларов наряду с перераспределением прочих форм собственности, которые на кону в таких мировых процессах. (Есть и промежуточный уровень обретения выгоды: к сожалению, уже поступили сведения о том, что власти Нью-Йорка вынуждены закупать медицинское оборудование по цене в 15 раз выше обычной.) Поэтому всегда имеет смысл хотя бы приблизительно иметь представление об этих многослойных вереницах интересов. Хотя бы об их существовании. Даже если мы не можем повлиять на ситуацию, мы можем сохранить трезвость духа, добрую память и здравомыслие (благоразумие), а эти вещи — самая твёрдая и ценная валюта, истинный золотой запас человеческого духа, которыми мы можем поделиться с близкими и людьми вокруг (причём это такая парадоксальная валюта, что, когда ею делишься с другими, её только прибавляется). Мы твёрдо стоим на ногах и сохраняем своё достоинство перед лицом действительности. Стоящие за фактоидами генераторы медиавирусов стремятся воплотить свою целенаправленную повестку, и часть стратегии по реализации этой повестки состоит в том, чтобы колонизировать наше сознание, наши левые квадранты (а следовательно, и наши самопроявления) этими фактоидами. Нет времени объяснять, садись в машину и поехали! Сматываем удочки!
Фактор спешки и неотложности перед лицом «вечно приближающегося апокалипсиса», «мирового всепожирающего пожара», триггерящего панику, тревогу, беспокойство, инстинкты самозащиты и регрессивные состояния, является привычным инструментом манипуляции, известным любому мошеннику — от использующей гипноз попрошайки («дай погадаю!») до авторитарных политических сил и мультимиллиардных конгломератов. The medium is the message — такова знаменитая максима Маршала Маклюэна: «средство послания и есть послание» (это ещё называют метасообщением). Задайтесь вопросом: данные фактоиды вызывают ощущение, что за ними стоят какие-то шулеры; они имеют вкус, будто за ними стоят какие-то шулеры; ну и выглядят они так, будто за ними стоят какие-то шулеры, — не будет ли хотя бы разумным последовать самурайской стратегии «семи вдохов и выдохов» и посмотреть, а не могут ли за ними и вправду стоять какие-то шулеры? И если вероятность этого окажется высока, то не стоит ли поразмыслить, что это значит в цельной картине вещей? Если мы не рефлексируем проблематику симулякров и симуляций, то отчуждаемся от цельной прагматики бытия и обрекаем себя на житие в «Шоу Трумана».
«Вопреки тому, в чём нас хотели бы убедить фактоиды, — пишет Тимоти Мортон, — ни один факт не может просто взять и свалиться с неба. Факт может появиться только в определённой среде, поскольку в противном случае его просто не увидишь. <…> Нам всем нужны некоторые допущения, определяющие, что такое реальность, что считать реальным, существующим, правильным или неправильным. Размышления о посылках такого рода могут принимать разные формы; одна из таких форм в философии называется онтологией, а другая — эпистемологией. Онтология — это исследование того, как существуют вещи. Эпистемология — исследование того, как мы их познаём» (с. 17).
И «факты имеют смысл только внутри определённых контекстов интерпретации», — как нам известно благодаря кантианской линии и постмодернизму. Интегральная рефлексия о том, как мы познаём вещи и соконструируем онтологии, является жизненно важным навыком для выживания в современной перенасыщенной фактоидами среде в эпоху информационного навала. Ведь режим навала информации «является — причём я должен высказаться как можно резче — прямой противоположностью того, что требуется нам, чтобы понять, где мы находимся и почему, то есть чтобы начать проживать данные» (с. 22).
Информационная накрутка и перераспределение собственности
Какие же конкретные нижне-правые субъекты являются активными деятелями в ситуации с пандемией, реализующие свои интересы (вне зависимости от того, в какой степени они корыстные или альтруистичные — надеюсь, что и бескорыстная мотивация также присутствует)? Есть, разумеется, Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), которая играет свою активную роль во всех процессах, а также фармацевтические компании, однако интересно мнение футуролога и системного аналитика Сергея Переслегина об иных актёрах этого мирового театра. Позиция Переслегина (разделяемая и другими аналитиками) состоит в том, что вокруг пандемии коронавируса происходит сознательная информационная накрутка (тот самый пресловутый «информационный навал»). По его словам, «главное, что произошло, это даже не то, что я вам рассказал про экономику, про социальные факторы, про технологический уклад. Главное — другое. Мы столкнулись с ситуацией, когда буквально за месяц миллиард людей в мире, оказались вынуждены отдать свою самость, свою субъектность, самоизолироваться, обращаю внимание, что в русском языке нет такого слова». Всё это под влиянием факторов из всех квадрантов/квадривиумов, включая и игру на фундаментальном биологически прошитом (в верхне-правом квадранте) инстинкте выживания и страхе смерти в левосторонних квадрантах.
В другом своём выступлении Переслегин выделяет три (для нас — системных) уровня рассмотрения пандемии COVID-19: материально-физический, медийный и финансовый. Коронавирус стал причиной масштабного экономического кризиса, — отмечает Переслегин, — и продолжает:
«Всякий кризис — это необходимое условие перемещения крупных денежных потоков и крупных массивов собственности из одних рук в другие. И в этом плане у катастрофы с коронавирусом есть совершенно чёткие, абсолютно понятные выгодоприобретатели. <…> В ближайшее время разорятся десятки мелких авиакомпаний, у которых есть самолёты и имущество. Никуда эти самолёты и имущество не денутся: они просто перейдут в другие руки. В другие руки перейдут очень большие активы — возможно, даже целые страны. И тогда очень интересно ответить на вопрос: „кому выгодно?“ И очень простой ответ здесь возникает: в течение последних где-то 20 лет базовым мировым конфликтом является конфликт между промышленным и финансовым капиталом. Промышленный капитал — это люди типа Трампа, а банковский, финансовый капитал <…> — это люди из клана Клинтона (это Ротшильды и связанная с ними группа). Борьба эта велась давно, и как всякая давно ведущаяся борьба, она уже велась в рамках некоторых правил. <…> Но за последние годы к игре присоединился новый игрок. Сам-то по себе он, конечно, не новый. Играть он начал на этом поле сравнительно недавно: я говорю о крупных финансовых фондах, — которые, например, пошли за последние 5–6 лет на такой акт, как прямое финансирование предприятий. <…> Так вот фонды стали новым игроком. Фонды хотят перераспределения собственности. Осенью прошлого года ряд фондов играл на фьючерсных биржах на покупку опционов на случаи значительного финансового кризиса в Европе и мире весной 2020 года. Мне думается, что нетрудно вычислить, какие именно фонды играли, и нетрудно понять после этого, кто же, собственно, ответственен за раскрутку коронавирусу до, в общем, катастрофы общеземного масштаба, — а как иначе называть происходящее?»
В мои намерения никоим образом не входит призыв к тому, чтобы верить Сергею Переслегину (или какому-либо иному аналитику) на слово или ограничиваться при рассмотрении нижне-правого квадранта/квадривиума только подобным ракурсом рассмотрения. Однако предложенная им перспектива, как минимум, заслуживает внимания и дальнейшего изучения. Важно помнить, что для многих текущий кризис является уникальным «окном возможностей» для реструктуризации мира в соответствии со своими интересами и осуществления сдвигов в статусе-кво. Перед тем, как перейти к нижне-левому квадривиуму/квадранту, я хотел бы сбалансировать данную точку зрения цитатой из Алана Мура, которая также, возможно, отражает ещё один важный аспект нашей реальности:
«Правда о мире состоит в том, что он на самом деле хаотичен. <…> Никто не держит всё под контролем. Мир плывёт без рулевого…»
Нижне-левый квадривиум (коллективные ценности, со-разделяемые смыслы, межсубъективное общение, культура и «мы»-пространства)
Как нижне-правые «они»-реалии влияют на нижне-левые «мы»-реалии
Культура общения временно перешла в интернет. Это тот момент, которым я хотел бы воспользоваться как узловой точкой для обращения к культурному «мы»-пространству и тому, как на нём отражается и через него преломляется пандемия коронавируса. Здесь произошло одно довольно знаменательное событие: развитие информационных технологий в нижне-правом квадранте сейчас находится на том уровне, который позволяет создавать деятельные и конструктивные онлайн-пространства не только для лекций и осуществления профессиональной или образовательной деятельности, но и для совместных чаепитий, медитаций и даже виртуального секса. Многие психотерапевты и консультанты, и так несколько лет уже занимающиеся консультированием онлайн, без особых проблем перенесли на время всех своих клиентов в Zoom и Skype. Даже преподаватели телесных практик, такие как инструкторы хатха-йоги, могут транслировать свои занятия онлайн и вести профессиональную работу. Те, кто по какой-то причине противился этому, теперь вынуждены работать онлайн и осваивать информационные инструменты.
Изменение межсубъективного пространства
Реалии нижне-правого квадранта, введение правил самоизоляции и карантина, резко модифицировали нижне-левые межсубъективные, культурные контейнеры, или вместилища, в которых мы как субъекты обитаем, — по крайней мере на время пандемии (а точнее, быть может, на время того окна возможностей, которое прикрывают пандемией). Давайте посмотрим, что произошло. Если до пандемии наши межсубъективные взаимные резонансы происходили в совершенно разных по своей ёмкости вместилищах, охватывающих полный диапазон вариантов (от тет-а-тет свиданий до форумов, фестивалей и крупных мегасобытий, таких как чемпионаты мира), то сейчас физически близкие контакты для огромных масс человеческого населения (особенно в эпоху урбанизации) были редуцированы до внутрисемейного, атомарного пространства — внутри квартир, дачных участков или домов. Де-факто за крайне короткие сроки граждане в форсированном режиме оказались изолированы друг от друга (причём, как отмечают некоторые критики, повестка выживания, сохранения жизни и жизней — сама по себе имеющая далеко не безупречные основания и формировавшаяся под воздействием информационного навала — победила, по крайней мере, на время над конституционными правами и свободами).
На уровне «грубого тела» мы временно оказались зафиксированы в рамках своих квартир и узкого ареала (до ближайших мусорки, аптеки и продуктового). Разумеется, это не означает, что все соблюдают данные меры, однако они соблюдаются достаточно массово, по крайней мере в первые недели (на Западе в некоторых случаях уже месяц или более). Для более широкого межсубъективного контакта за пределами непосредственной семьи (если речь идёт не о тех, кто проживает в одиночестве) нам остаётся лишь обращаться к более тонкому плану ментальной (рассудочной, умственной) коммуникации с использованием квазивиртуальной реальности онлайн-включений. Конечно же, тонкие эмоциональные аспекты также потенциально могут участвовать в таких виртуальных взаимодействиях, однако нагрузка на интеллектуально-рассудочный уровень в межсубъективной коммуникации резко возрастает. Если вы общались с людьми очень технического или логического склада ума, то вы, возможно, замечали, что иногда им (хотя, конечно, нельзя делать излишне генерализованных обобщений) присуща излишне засушливая рассудочность и сухость контакта, — в интернет-коммуникациях (особенно текстуальных, а не аудиовизуальных) эти симптомы обычно лишь усугубляются. Скорее всего, перевод коммуникации в интернет не будет способствовать размягчению межсубъективной культуры и привнесению большей жизненности в такие форматы общения.
Происходит резкое и радикальное уплощение нижне-левого культурного пространства человека в той его линии, которая касается способов живого взаимоучастия. Это не означает, что в других линиях нижне-левого квадранта/квадривиума не может происходить развития. Например, интеллектуальная жизнь и актуализация более высоких жизненных смыслов вполне может происходить даже усиленно. Также наверняка будут развиваться способы осмысленных (и не очень осмысленных) коллективных онлайн-интеракций. Однако трудно опротестовывать тот факт, что полный спектр возможностей для реализации телесно воплощённых отношений мы пока на время утратили. Именно поэтому такие инициативы, как марафоны практик осознанности и медитации, психологические и психотерапевтические онлайн-события, интерактивные онлайн-встречи, на время карантинных и самоизоляционных мероприятий будут играть огромную роль. Уже есть инициативы по бесплатному вовлечению пенсионеров в практики укрепления здоровья и развития осознанности, что может оказать крайне важную поддержку наиболее уязвимым для одиночества группам населения.
Психотехники для углубления онлайн-контакта
В наших собственных интегрально-практических исследованиях (в рамках проектов по холосценденции и интегральной медитации) мы обнаружили, что использование созерцательных психотехник в процессе коммуникации может кардинально повысить качество и глубину межсубъективного контакта в рамках онлайн-видеоконференций и аудиоконференций. Однако это требует развития соответствующих компетенций и даже при наличии серьёзного опыта при работе с данными психотехниками всё равно является чем-то усложнённым по сравнению с более натуральными, естественными формами физически неудалённого взаимного контакта. Требуется в разы больше осознанности, когнитивной интроспекции, способности перераспределять внимание таким образом, чтобы всё не переходило в сугубо мыслительно-рассудочный контакт (в ущерб полному диапазону форм межсубъективного контакта).
Риски сужения круга межличностных контактов
Ещё один момент в отношении наших межсубъективных отношений с другими людьми состоит в том, что для здорового гармоничного существования, по всей видимости, нам требуется аутентичное резонансное контактирование с индивидуумами из разных кругов. Редукция сферы коммуникации до отношений внутрисемейной близости перемещает в эти отношения очень высокую нагрузку. Проявляется феномен коллективной, групповой тени — внутрисемейной теневой динамики. За неимением пространств выхода в профессиональной и творческой активности какие-то закостенелые и вытесненные отношенческие конфликты могут обостряться и вспыхивать с большой интенсивностью.
Есть шутка о том, что через девять месяцев с начала карантина нас ждёт бэби-бум, однако вполне высока вероятность и того, что в ближайшие месяцы нас ждёт и бум разводов: люди, которые обычно общаются друг с другом всего несколько часов в день, остальное время проводя в самостоятельной профессиональной деятельности, теперь вынуждены интенсивно столкнуться лицом к лицу с реальностью Другого. Другого, который всегда Иной по отношению к вашим собственным ожиданиям и проекциям. Проекции, которые успешно поддерживались в течение порою довольно поверхностного трёх- или четырёхчасового ежедневного контакта, могут начать рассыпаться, и за этим будут проявляться переживания разочарования, утраты иллюзий, неудовлетворённости (это вообще неизбежно практически в любых отношениях, но в условиях той структуры семейного уклада, которая распространена сейчас, с её крайне ограниченными интервалами взаимосоприкосновения, от которого довольно легко защититься, процессы выявления теневых цепляний, ожиданий и разочарований могут растягиваться на очень длительные сроки… и внезапная изоляция внутри семейного контура все эти внутренние противоречия может выявлять и обострять). Если такое происходит, если вы испытываете приступы или длительные периоды фрустрации, эмоционального разочарования, раздражения в отношениях, может иметь смысл обратиться за помощью к индивидуальному или семейному психотерапевту, профессиональному фасилитатору, помогающему в осознавании и постепенном растворении взаимных теней.
С другой стороны важно отметить, что это время для кого-то наоборот может стать лучшим временем, периодом сплочения семьи, отдыха, проведения времени с детьми, занятия творчеством. Такие сообщения тоже поступают.
Уровни аффективной культуры в откликах на события
Культурное поле (совместно разделяемые мировоззрения, ценности, приемлемые формы дискурса и реагирования) является важным измерением реакции человеческих сообществ — и индивидуумов, всегда находящихся в контексте и под влиянием каких-то из этих сообществ — на мегасобытие пандемии. Если посмотреть на диапазон реакций на пандемию (прежде всего — на информационное поле вокруг пандемии, разворачивающееся в СМИ и социальных сетях), то для их классификации можно было бы привлечь из верхне-правого квадранта концепцию триединого мозга Пола МакЛина, поскольку она удобно позволяет распределить массив реакций по трём основным уровням комплексности:
1) самый древний уровень «рептильного» мозга (связанный, в том числе, с телесно-организмическими инстинктивными реакциями на стрессовые ситуации и активностью ствола мозга);
2) промежуточный уровень «эмоционального» мозга (связанный, в том числе, с переработкой и коммуникацией эмоционального опыта и активностью лимбической системы);
3) высший уровень «рационального» мозга (связанный, в том числе, с рационально-дискурсивным мышлением и неокортексом, или новой корой, больших полушарий).
Таким образом, основной массив реакций на мегасобытие пандемии и сообщения об эпидемии можно разложить на эти три уровня, которые можно условно обозначить «инстинктивно-рептильным», «эмоционально-лимбическим» и «рационально-кортикальным» (кортикальный — от лат. cortex, «кора головного мозга»). Каждому из этих уровней соответствует свой определённый диапазон аффекта (эмоционального обертона). Конечно же, эмоциональные реакции коррелируют с активностью эмоционального мозга — лимбической системы, однако для упрощения, на мой взгляд, можно говорить о том, что какие-то эмоционально-аффективные тона «более рептильны» (имеют тенденцию в этом направлении), а какие-то — более кортикальны (имеют тенденцию в этом направлении). Пожалуйста, имейте в виду, что задача обращения к метафоре триединого мозга состоит не в точной передачи нейрофизиологии верхне-правого квадранта и межличностной нейробиологии на стыке верхне-правого и коллективных квадрантов, а в том, чтобы получить эвристически удобный инструмент для распознавания разных уровней дискурса — в данном случае, дискурса о мегасобытии-гиперобъекте пандемии.
Итак, дистрессово-рептильные реакции — это, например, панический ужас, стремление спастись от «неминуемой гибели» (быть может, накупив туалетной бумаги на год вперёд), агрессивные проявления или же падение в обездвиженность, замирание (притвориться трупом) при (мнимой или реальной) физической угрозе для жизни. Такого рода реакции схватывают на уровне тела и некоторое время не отпускают, и самосознание коллапсирует только лишь до физической телесности. Строго говоря, эти реакции являются проявлением сочетанной активности лимбической системы и рептильного мозга, однако их основная доминанта направлена на сиюминутное выживание в физическом теле и субъективно они чувствуются как коллапсирование в ужас/ярость/замирание. Эмоции здесь обычно не рефлексируются, если человек не проходит глубинной феноменологической тренировки в поддерживающих условиях.
Собственно (условно) эмоционально-лимбические реакции — это реакции, связанные с диапазоном эмоций и чувств, от сигнальной тревоги и страха (при дистрессе) до сочувствия и радости. Даже в нижнем (но всё ещё надрептильном) спектре эмоционального реагирования это всё ещё не коллапсирование, а некое тонко ощущаемое эмоционально-чувственное пространство, сигнализирующее о тревожном развитии событий и том, что «нужно что-то менять». При тренировке осознанности в отношении эмоций все эти реакции (связанные как с дистрессом, так и с приятными событиями) могут раскрываться более просторным образом, становиться предметом интенциональной межсубъективной коммуникации (например, эмоциональной заботы о ребёнке или любимом человеке).
По мере того как доля корковой активности возрастает, в дискурсе могут возникать рационально-кортикальные реакции (которые также могут быть многослойными). Аффективный оттенок этих реакций более спокойный, объективный. Также это, вероятно, могут быть сложные эмоционально-чувственные переживания, сочетающие наличие высокой когнитивной рефлексии со способностью вмещать в себе телесный и эмоциональный контуры. Это, по-видимому, могут быть и чувства, которые генерируются при принятии высококомплексных перспектив (например, при работе с перспективами четвёртого и пятого лица, если обратиться к терминологии Сюзанны Кук-Гройтер и её теории развития эго). В случае менее зрелых, менее интегрированных проявлений и особенно в случае психотравм может возникать защитное гиперусиление этого уровня (и тогда аффективное поле наполняется «запахом» или «привкусом», характерным для защитных рационализаций, отличающихся от освещающего и озаряющего благоразумия и здравомыслия).
Иными словами, эти три структурных уровня, по-видимому, могут быть лучше или хуже интегрированы. В случае худшей интегрированности может наблюдаться расслоение и межуровневый конфликт (когда рептильные и низкие лимбические реакции блокируют префронтальную кору и наоборот, когда префронтальная кора блокирует чувства и всё, что ниже шеи).
Три формы эмоционального дискурса: рептильная, лимбическая, кортикальная
Таким образом, в нижне-левом квадранте мы имеем эти три формы эмоционального дискурса (со множеством промежуточных градаций) в отношении вторжения мегасобытия пандемии и его нижне-правых факторов в наш жизненный мир. На рептильном уровне люди могут испытывать панический ужас и коллапсировать в психотравму при столкновении не только (и не столько) с вероятностью заразиться коронавирусом, — хотя таковая вызывает иррациональный страх у некоторых индивидуумов, — но и с социально-экономической неопределённостью, тем самым неведомым, непредсказуемым будущим, которое грядёт и непонятно, что оно с собой принесёт. У разных людей разная терпимость к неопределённости и многозначности, и информационная атака из средств массовой информации и коммуникации может вызывать временные или длительные вспышки рептильных реакций у любого из нас. Образуется форма дискурса и культура общения, основывающаяся на паническом ужасе, панической агрессии или даже «паническом отрицании» события.
Индивидуумы, находящиеся на этом — и любом другом — уровне дискурса, имеют естественную (и неосознаваемую) тенденцию к тому, чтобы в межсубъективном общении стягивать совместно разделяемое поле к панически-рептильным взаиморезонансам. Может быть крайне трудно противостоять этому «низводящему аттрактору» в аффективно-эмоциональной сфере, и вы сами того не замечая оказываетесь в ловушке рептильных реакций. Выйдя из взаимодействия с источником (например, отложив телефон и уйдя от контакта с истерическим комментатором или блогером), спустя некоторое время вы можете начать ощущать, например, как возвращается более просторное и благоразумное самочувствие. Возникает вопрос: что делать, если выйти из контакта не представляется возможным, но вы чувствуете, что оказываемое на вас аффективное воздействие для вас деструктивно? Здесь важно научиться взаимодействовать со своими собственными рептильными реакциями, но при этом в качестве камертонов переводить коммуникацию к более высокоорганизованным и упорядоченным уровням эмоционального взаимодействия.
Второй уровень аффективной культуры в отношении мегасобытия пандемии — это эмоционально-лимбический. Здесь всё ещё активно не участвуют префронтальная кора, рациональные размышления, аналитика, принятие комплексных перспектив третьего (а также сложносистемного четвёртого лица и метапарадигматического пятого лица), дискурс сводится к эмоционально-моральным доводам и беспокойствам. Люди выражают свою обеспокоенность, транслируют чувства заботы в отношении других людей, испытывают страхи и тревоги в отношении будущего своего бизнеса перед лицом того неведомого и «незнамого» грядущего, что несётся в нашу сторону на полном ходу. Информация, преподносимая в «официальных» источниках воспринимается нерефлексивно (в английском есть выражение — at face value), не активизируется исследование более объективных и системных оснований происходящего. Люди встревожены, обеспокоены, они просто следуют поведенческим инструкциям, транслируемым в социальных сетях, или же сообщаются в каких-то иных форматах в рамках данного уровня аффективного дискурса. Может присутствовать и рационализация — использование фактоидов для обоснования и укрепления эмоционально-лимбического типа реагирования, и тогда создаётся впечатление рассудительности.
Третий уровень аффективной культуры в отношении мегасобытия пандемии — рационально-кортикальный — окрашен благоразумием, здравомыслием со стремлением к получению объективной, системной картины происходящего. Фактоиды не воспринимаются некритично («at their face value»), они изначально воспринимаются как предметы для дальнейшего осмысления, анализа и рефлексии с целью получения более целостного и системного видения ситуации. В случае зрелых форм подобного дискурса происходит разумная коммуникация с высокоупорядоченным (интегрированным) эмоциональным фоном, и рационально-эмоциональные послания несут в себе прагматическое стремление к генерированию большей цельности, целостности и упорядоченности посреди информационно-эмоционального навала и «тумана войны», связанного с действиями неизвестных, предполагаемых или известных узловых очагов активности.
В любой момент под воздействием стрессогенных факторов или в результате вторжения более низкоуровневых реакций культурное поле межсубъективной коммуникации может задрожать и коллапсировать в более «энтропийные» формы общения. Однако точно так же в любой момент в результате искусных интервенций можно восстановить гомеостаз и подключить интегративные процессы, задействующие более высокоорганизованные формы межсубъективного резонанса.
Ещё одно важное замечание будет состоять в том, что представленная выше трёхсоставная (трёхуровневая) модель уровней дискурса в отношении пандемии представлена довольно дискретным образом ради обобщения и упрощения, тогда как фактические распределения этих реакций лучше рассматривать исходя из более «аналогового», гибко-синтетического и вероятностного понимания, когда эти уровни как волны могут взаимоналагаться и иметь множество флюктуаций, разворачивающихся из мгновения в мгновения.
Иные перспективы нижне-левого квадривиума
Это, разумеется, не всё, что можно сказать о преломлении разворачивающегося сегодня кризиса сквозь призму нижне-левого квадривиума (например, можно было бы провести анализ межсубъективной динамики с привлечением модели Жана Гебсера, описывающей «мутации» мировоззрений — от архаической структуры к магической, мифической, ментально-рациональной и интегрально-аперспективной, — или модели спиральной динамики, раскрывающей структурированное многообразие ценностных матриц, или цМЕМов, оперирующих в наших жизненных пространствах, вокруг которых структурируются осознаваемые нами способы осмысления). В действительности это измерение межсубъективных резонансов, внутренней культуры человеческих обществ является не менее бездонным, чем остальные квадривиумы. Медитации на одном только нижне-левом квадранте/квадривиуме можно было бы посвятить многотомное сочинение.
Но если подытожить прагматическую рекомендацию по нижне-левому квадривиуму и стратегиям межсубъективного общения, то можно говорить о необходимости культивировать более целостные культуры, участники которых принимают и соразделяют более целостные, (само)рефлексивные, деконструктивно-конструктивные, интегративные когнитивно-эмоциональные перспективы на это мегасобытие и вообще любые события жизни. Такие более целостные культуры должны быть вооружены средствами не только физической, но и информационной гигиены; необходимо отслеживать висцеральные, нерефлексивные рептильные и лимбические реакции, распознавать их, отпускать и позволять дискурсу развиваться по экспоненте в направлении большей интегрированности, больших мудрости и сострадания. Это, как минимум, способствует нашей культурной эволюции и эволюции сознания на планете Земля, а может — и во вселенной. Возможно даже, это самое важное, что мы, как сообщество граждан мира, можем делать для преодоления кризиса в конструктивном ключе (помимо всех тех форм прагматической активности, которыми уже занимаются наши группы и объединения).
Верхне-левый квадривиум (индивидуальное сознание, психика, чувства, «я»)
Взгляды изнутри и извне на индивидуальное внутреннее измерение
Верхне-левый квадрант — это внутреннее измерение индивидуума, его сознание, психика, бессознательное, внутренние переживания, сознавание, перспектива его «я». Верхне-левый квадривиум — это взгляд из этой внутренней перспективы на какой-либо феномен, в данном случае — на феномен пандемии и резонирующих вокруг неё событий. Дело усложняется, когда мы начинаем учитывать то, что сама эта внутренняя перспектива верхне-левого квадранта может быть рассмотрена изнутри (1-л × 1л — взгляд от первого лица на первое лицо, то есть моё непосредственное переживание, моя непосредственная феноменология — или непосредственная феноменология любого индивидуального сознающего холона) или же извне (3-л × 1л — взгляд от третьего лица на первое лицо, то есть более объективное, отстранённое, систематичное изучение потока субъективного сознания как такового).
Взгляд изнутри на верхне-левый квадрант (1-л × 1л) — это мои чувства, восприятия, процессы субъективного размышления, восприятие того, как то или иное событие, тот или иной объект отражается внутри меня. В процессе медитации я могу исследовать, как мои чувства и субъективно воспринимаемые переживания видоизменяются, как мои состояния сознания изменяются, какие флюктуации я наблюдаю в различных каналах восприятия (например, в зрительном поле), а также то, собственно, как я чувствую и думаю, зачем и для чего я выполняю эту практику (в чём её ценность для меня, чем я мотивируюсь, когда её выполняю).
Верхне-левый взгляд извне (3-л × 1л) — это занятие объективной позиции по отношению к флюктуациям моего субъективного сознания, выискивание более объективных паттернов и закономерностей. В каком-то смысле сиюминутное сознание весьма обманчиво. Вчера мне не понравилось то или иное произведение искусства, а сегодня то же самое произведение вызывает у меня радость. Месяц назад я питал симпатии к этому человеку, а сегодня индифферентен или даже испытываю неприязнь к нему. Минуту назад я мог чувствовать уныние, а минуту спустя чувствую уже радость и воодушевление. Более того, я могу не осознавать того, что на мои субъективные предпочтения непосредственно влияет культурный контекст или условия моего воспитания и взросления (например, в психотерапии может открываться, что то, что индивидууму кажется его собственным уникальным выбором, в действительности в значительной степени основывается на вытесненном в бессознательное травматическом опыте или образовавшейся фиксации на каком-то типе стимулов). Когда я практикую объективное отношение к своему субъективному опыту, я начинаю исследовать посылки и допущения, из которых исхожу, применяя к ним объективный анализ в той или иной форме, — например, записывая свои наблюдения в журнал на протяжении нескольких месяцев, а затем выискивая какие-то закономерности, например, в флюктуациях своего настроения или самочувствия.
К тому же мой субъективный опыт, если он каким-то образом объективирован (например, записан в виде дневника или в виде стенограммы во время исследовательского интервью), может быть исследован не только мною, но и другим человеком. Этим человеком может быть, например, психолог-исследователь или психотерапевт, который исследует мой субъективный опыт и, будучи слегка отстранённым наблюдателем, а не только погружённым во взаимодействие и со-бытие участником, сопоставляет мои переживания с какими-то психологическими моделями, или распознанными ранее паттернами-конфигурациями, или предыдущим профессиональным опытом. Например, Зигмунд Фрейд, исследуя содержания сновидений своих пациентов, а также субъективный поток их «свободных ассоциаций», может делать выводы о существовании определённых психических структур, тенденций, влечений. Вероятно, наиболее ярко перспектива извне на внутренний субъективный квадрант выражена в позиции психолога, изучающего развитие людей. Такой исследователь берёт большие выборки людей, проводит с ними эксперимент (тест или интервью) или же исследует их отчёты о своём опыте, и выявляет закономерности, следуя которым происходит развитие психических процессов.
Структуры-стадии психического развития, эпистемология и онтология
Самое интересное, что такое объективизирующее исследование внутреннего опыта множества людей позволило выделить ряд инвариантных структур-стадий развития психики и самосознания человека, которые, по всей видимости, универсальны независимо от индивидуума или культуры, которой он принадлежит (например, как в случае с уровнями развития мышления и познавательных способностей по Жану Пиаже, которые кросскультурно верифицированы).
И открытие такого рода перевернуло все наши представления о том, что мы знаем, об онтологии вообще. Дело в том, что наши субъективные восприятия (1-л × 1л) всегда уже гнездятся в какой-то определённой структуре сознания, и эта структура сознания (выявляемая благодаря практике позиции 3-л × 1-л × 1л, то есть взгляда от третьего лица на взгляд от первого лица на первое лицо) является эпистемологическим фильтром, который мы используем не только и не столько для того, чтобы отфильтровывать лишнее, сколько для того, чтобы иметь возможность рецепции всего того, под восприятие чего заточена эта структура.
В общем, любая интерпретация событий всегда имеет аспект субъективности, потому что всегда есть познающий и сознающий индивидуум, так что, по сути, онтология, или объективная картина мира, всегда есть нечто созадействуемое эпистемологией, или субъективными установками и фильтрами нашего сознания. Мы как бы постоянно оставляем отпечаток своего лица на снегу и по форме этого отпечатка делаем вывод о том, какова картина мира (и лицо наше изменяется, стареет, обрастает морщинами — то есть проходит через стадии развития).
Таким образом, «вещь-в-себе» под названием онтология (например, онтология гиперобъекта под названием пандемия коронавируса) никогда нам не доступна в отрыве от той структуры, которая концептуализирует эту онтологию, и тех инструментов познавания-задействования, которые эта структура использует для того, чтобы воздействовать на реальность и в результате обратной связи от такого задействования получить тот самый «отпечаток лица на снегу». Никогда.
Психологические перспективы 1-го, 2-го, 3-го, 4-го и 5-го лиц
Более того, ёмкость структуры ограничена тем уровнем, или высотой, сознания или, скажем, личностной зрелости, которому она соответствует. Способность к постижению гиперобъекта более-менее полноценным образом возникает, по-видимому, только при доступе, как минимум, к развитой автономной перспективе 4-го лица, описанной Сюзанной Кук-Гройтер. Кук-Гройтер описывает иерархию усложнения психологических перспектив на себя и реальность в рамках своей модели развития эго (расширяющей и углубляющей исследования Джейн Лёвинджер). Термин «перспектива» (perspective) означает «ракурс рассмотрения», «точка зрения», «взгляд». Ниже я постараюсь объяснить эти психологические перспективы, однако это лишь частная попытка их осмысления, сама тема психологических перспектив весьма непростая и требует отдельного детального исследования.
• Есть перспектива 1-го лица (моя субъективная перспектива мироосмысления и самопонимания, учитывающая только мою позицию восприятия).
• Есть перспектива 2-го лица (в процессе осмысления себя и мира я могу принять точку зрения другого человека, второго лица, с которым я нахожусь в каких-то отношениях, и, например, подстроиться под его желания или требования, но мы погружены в контекст группы, которая как целое мною не осознаётся).
• Есть перспектива 3-го лица (объективный взгляд извне на меня и другого человека, стабильная способность к резонансу с чем-то вроде метапозиции, в которой осознаётся и первое лицо, и второе лицо, и та группа, которой оба лица принадлежат).
• Развитая перспектива 3-го лица — это уже нечто вроде взгляда сверху на поле сражения, как в компьютерной стратегии; происходит учёт линейного времени (того, как развёртывается ситуация), есть возможность прогнозировать среднесрочные сценарии развития.
• Перспектива 4-го лица — это способность видеть более широкие контексты, в которых всегда уже заземлена перспектива 3-го лица (мнящая себя объективной), и ставить под вопрос различные скрытые посылки и допущения, из которых исходит перспектива 3-го лица и любая более ранняя перспектива. Есть стабильное понимание, что интерпретация реальности зависит от наблюдателя.
• В своей расширенной форме развитая перспектива 4-го лица похожа на панорамное видение сразу нескольких полей сражений в их историческом развёртывании — по крайней мере в пределах одной жизни. Впервые появляется подлинно системный взгляд на вещи и способность к долгосрочному видению.
• Есть ещё и перспектива 5-го лица с пониманием (или способностью потенциально понять) множество сюжетных генеалогий различных линий исторического развития, приведших к кульминации в виде текущего положения вещей, ухватываемых в эволюционных глобально-планетарных масштабах.
• Также Кук-Гройтер говорит о потенциальном существовании перспективы n-лица, которая открывается на подлинно трансперсональных стадиях развития самосознания.
Отличие от грамматических лиц
Важно отличать психологические перспективы 1-го, 2-го, 3-го, 4-го и 5-го лица (связанные со стадиями развития, или взросления, личности) от грамматических перспектив первого, второго и третьего лица. Большинство языков мира различают три грамматических лица: первое лицо (тот, кто говорит, или группа, в которую входит говорящий: я, мы); второе лицо (тот, с кем говорят, — слушающий или группа, в которую входит слушающий: ты, вы); третье лицо (либо тот индивидуум или феномен, о котором говорят, либо участник события, не являющийся ни говорящим, ни слушающим: он, она, оно, они). По сравнению с психологическими перспективами грамматические лица — это более изначальные перспективы, или коммуникативные позиции, напрямую соответствующие категориям квадрантов (хотя квадранты как таковые ещё более изначальны, чем грамматические лица, ибо они возникли до человеческого языка).
Во многом различие между первым и третьим лицом — это различие между перспективой «от первого лица» и перспективой «от третьего лица» в компьютерных играх: можно или смотреть глазами героя игры, или висеть некой объективной камерой за ним или над ним, когда наблюдатель не отождествлён исключительно с субъективным «видом из глаз».
Подробное рассмотрение психологических перспектив
Если говорить о психологических перспективах, то они всегда непосредственно связаны с глубинным самопониманием и самоосмыслением человека в контексте этих перспектив, а не только с временной способностью обращаться к тому или иному лицу. Это про оперирование этими перспективами — способами видения, чувствования и осмысления ситуаций — в повседневной жизни. Структура сознания, способная оперировать только психологической перспективой 1-го лица, не может самостоятельно и стабильно рефлексировать по поводу второго лица (и тем более третьего лица) и не способна сколь-нибудь стабильно принимать перспективу Другого, или второго лица (и тем более — принимать метаперспективу объективного наблюдателя, не вовлечённого в эти взаимоотношения), при осмыслении себя и мира. Однако и второе лицо, и третье лицо имплицитно (для этого индивидуума), но явно «с объективной точки зрения» присутствуют и участвуют в событии. Субъект просто в них неосознанно погружён, вплетён. Я не учитываю вашу перспективу, когда с вами говорю, но я-то явно с вами говорю и нахожусь в отношениях. А третьего человека, который сидит в стороне и за нами с вами наблюдает (например, психолог-наблюдатель), я вообще-то, может, и не замечаю, а он есть. Если и замечаю, то не могу посмотреть на нашу диаду его глазами.
Структура сознания, способная оперировать только психологической перспективой 2-го лица, погружена исключительно в отношения (находится в конформном слиянии с ними) и умеет рефлексировать по поводу первого лица и всё лучше может принимать перспективу Другого (или Других — референтной группы), с кем она состоит в отношениях. Но она не способна отстраниться от самой референтной группы, с которой отождествлена, и посмотреть на эту группу извне, с позиции третьего лица — того самого «он» или той самой «она», которая напрямую не вовлечена в коммуникацию и не повязана присутствующей в моменте групповой идентификацией. Моё восприятие вашего присутствия в разговоре со мной вдруг обостряется, и я начинаю следить за тем, какие мои действия и слова вызывают ваше одобрение, а какие — неодобрение; я вдруг обострённо чувствую присутствие Другого и постепенно начинаю реконструировать то, как этот Другой меня воспринимает. Также я могу смутно замечать ещё и присутствие Постороннего, или Чужака, некоего третьего лица, но перспективу его принять я не могу.
Структура сознания, способная оперировать психологической перспективой 3-го лица, умеет рефлексировать по поводу своего первого лица и по поводу второго лица, но также она способна и стабильно занимать перспективу третьего лица и пытаться объективно оценивать происходящее в той или иной референтной группе (например, она может объективно смотреть на нормы и правила, принятые внутри родной семьи или той группы или общества, в котором она участвует, и критически, рефлексивно к ним относиться). Эта психологическая перспектива часто в качестве эталона знания обращается к современной (модерновой) науки и её «доказательным подходам», которые активно задействуют перспективу третьего лица. Но она пока ещё не может поставить под сомнение саму эту парадигму и увидеть иные, более широкие контексты и способы познавания (а также более сложносистемные собственно научные перспективы). По мере расширения психологической перспективы 3-го лица происходит углубление восприятия линейного времени. Некоторые исследователи, например Билл Торберт, считают, что здесь человек оперирует среднесрочной перспективой нескольких лет, тогда как на развитой перспективе 4-го лица развивается способность к долгосрочной перспективе десяти лет и больше.
Что же собой представляет структура сознания, которая способна стабильно оперировать развитой психологической перспективой 4-го лица (превосходящей и включающей в себе психологические перспективы 1-го, 2-го, 3-го лица) и которая, по-видимому, является минимально необходимой для того, чтобы хотя бы начать ухватывать глобальные процессы, происходящие в связи с гиперобъектом-мегасобытием, известным как «пандемия коронавируса»?
Кук-Гройтер описывает, что психологическая перспектива 4-го лица позволяет индивидууму занимать рефлексивную метапозицию по отношению к той системе, в которой он вырос и формировался, и наблюдать за происходящим в обществе и самих себе с более высотной точки. Особое внимание этот уровень мультиперспективного осознавания способен направлять на собственную эпистемологию — то есть то, каким образом я пришёл к тому, что, как я считаю и чувствую, я знаю, а также то, каким образом вообще человек может познавать и обосновывать знание.
Обостряется осознавание, что все группы и общества постоянно оказывают формирующее влияние на разум и чувства своих участников. То, что я считаю своим мнением, в действительности в колоссальной мере базируется на предпосылках и допущениях, поднесённых мне моей средой, культурой, теми семиотическими системами, в которые я оказался погружён, тем хронотопом и духом времени, который веет в межсубъективном герменевтическом круге, с которым я отождествляюсь (и сам этот герменевтический круг вложен во множество больших кругов осмысления).
Всё большее влияние в моём познавании начинает играть целостная «организмическая» интуиция, многоуровневое взаимодействие с резонансами не только формально-рассудочных, логических соображений, но и психо-логических чувствований. Процесс переживания и исследование его выходит на первый план. Выход за пределы перспективы 3-го лица позволяет ставить под сомнение то, что я считал рациональными и доказательными перспективами, а теперь вижу больше как верования, зачастую исходящие из условных допущений и отфильтровывающие колоссальное количество данных как не подпадающих под априорный отбирающий фильтр того, что допустимо мыслить, чувствовать и исследовать (в развитой перспективе 4-го лица всё больше усиливается способность к ранжированию форм знания и понимания, что научное познание имеет множество слоёв и уровней, и что не все взгляды равнозначно ценны в общем аперспективном поле, некоторые перспективы более перспективны, чем другие).
Кук-Гройтер различает две широких стадии развития перспективы 4-го лица (ранняя и зрелая, расширенная). Первая, более ранняя стадия начинает видеть плюралистический паноптикум перспектив и осознавать, насколько комплекс «знание — власть» влияет на отфильтровывание каких-то одних модальностей бытия-в-мире в пользу других, насколько даже так называемое «объективное научное знание» перспективы 3-го лица лишь претендует на «взгляд из ниоткуда», тогда как в действительности (с точки зрения этой стадии развития самосознания) является попыткой обосновать привилегированное положение той системы убеждений и структуры осмысления реальности, которым принадлежит субъект или сообщество, занимающееся пропагандой своей позиции. История знает множество примеров, когда наука использовалась не для открытия тайны мира, а для обоснования идеологий, которые могут быть расистскими, фашистскими, сексистскими, логоцентристскими и т. д. (постмодернистская литература перечисляет множество таких -измов, всевозможных репрессивных идеологических предрассудков, деконструкцией которых она усиленно занимается). В терминологии Уилбера эта деконструирующая и релятивизирующая (то есть помещающая знание в относительные контексты) позиция называется аперспективной, ибо она деконструирует притязания на то, что какая-то одна перспектива может доминировать над другой. Можно сказать, что в результате такой деконструкции возникает обширное размытое поле перспектив, пространство возможностей, и внутренне субъект чувствует освобождение от тисков сухой рассудочности и того, что он чувствует как отчуждённость от себя и своей более подлинной сути (той сути, которую личность предощущает и поиском которой она занимается).
Однако излишний акцент на аперспективной релятивизации, возведение деконструкции в абсолют приводит к накоплению внутренних противоречий данной стадии. И в конечном счёте она уступает место следующей, более высокой, объёмной и сложной стадии мироосмысления, оперирующей развитой, расширенной, углублённой перспективой 4-го лица.
Индивидуум с развитой перспективой 4-го лица видит не только деконструированный паноптикум многообразия и мультивариативности перспектив, где ни одну из них не выбрать, ибо все вкусны… и одновременно все одинаково тщетны, ибо, как кажется ранней форме перспективы 4-го лица, любую претензию на знание можно деконструировать, — эта тщетность с точки зрения более высокой и зрелой версии перспективы 4-го лица является ложной, ибо начинает просвечивать интегральная вертикаль ценностного ранжирования: да, есть многообразие перспектив, но не все они равнозначны, некоторые более значимы, чем другие, и количество степеней перспективной свободы радикально возрастает.
Я вижу глубокую мудрость и логику в этом переходе от деконструирующего и релятивизирующего аперспективизма (который в случае излишней фиксации на нём может превратиться в то, что Уилбер называет «аперспективным безумием», aperspectival madness) к интегральному аперспективизму, интегрирующему в себе освобождение от доминирования определённой перспективой и свободу выбирать более целостные перспективы.
Развитая, расширенная психологическая перспектива 4-го лица
Развитая, расширенная психологическая перспектива 4-го лица является, согласно Кук-Гройтер, первой подлинно мироцентрической, всемирной перспективой. Структура сознания (в линии развития эго), оперирующая этой перспективой, называется «автономной», «стратегом», «самоактуализирующейся». Эта стадия развития самосознания интериоризировала сложносистемное и синергетическое мышление, которое она применяет не просто к внешнему миру и внешним объективным системам, но также и к своему собственному мироосмыслению и внутреннему миру (а также всё больше развивается осознавание взаимосвязанности субъективной эпистемологии и объективной онтологии, которое раскрывается в большей полноте на следующей, ещё более высокой стадии — психологической перспективе 5-го лица).
Развитую перспективу 4-го лица психолог Джейн Лёвинджер обозначала термином «автономная стадия». Термин «автономный» подразумевает здесь структурную способность к радикально самостоятельному смыслосозиданию (конструированию способов самопонимания и мироосмысления), свободному от конвенциональных идей и давлений культурной среды. С перспективы более высокой стадии, конечно, эта свободность вновь осмысляется как относительная, потому что для автономной личности её эго (это нейтральный термин для обозначения осознаваемого «я») всё ещё находится в центре картины мира — если не в интеллектуальном плане, то в бытийно-воплощённом.
Как описывает Кук-Гройтер, автономные личности, обладающие способностью к психологической перспективе 4-го лица, оперируют не только рациональными данными или чувственными переживаниями, они зачастую начинают распознавать и глубинно чувствовать основополагающие паттерны энергетических взаимодействий и замечают очень длительные циклы и конфигурации событий. Они не только занимаются размышлениями, но и могут посвящать значительное время медитации на непосредственном переживании, но всё это происходит у них в многолинейной метасистеме бытия-мышления-делания, направленной на реализацию той надстоящей миссии, той высшей смысловой аттракторной точки, которую они предощущают в своей жизни. Их осознавание свободно перемещается между различными модусами мироосмысления и познавания — они могут свободно обращаться к традиционному линейному «научному» видению реальности, осмысляя его в контексте сложносистемного осознавания и дополняя его какими-то интуитивными и даже «шаманскими» способами работы с состояниями сознавания.
Одна из важнейших особенностей зрелой стратегической, автономной, самоактуализирующейся психологической перспективы 4-го лица состоит в способности таких личностей сохранять глубокое самообладание перед лицом неопределённости и многозначности, разносторонней парадоксальности мироздания. Это по-настоящему диалектическое мышление, синтезирующее противоположности в единой цельности, и данная способность многократно возрастает на даже ещё более высоких стадиях поставтономного развития (при этом на этих более высоких стадиях, например психологической перспективе 5-го лица, возрастает и осознавание невозможности создать абсолютно точную картографию и образ себя и мира, что, если выразиться словами Василия Налимова, мир есть тайна, и нам дано лишь её углублять, а не раз и навсегда её разгадывать).
Такова структурная предпосылка, необходимая для того, чтобы начать разбираться в колоссальном изломе, который происходит сейчас в связи с гиперобъектом «пандемия COVID-19», а точнее — мировой кризис, наиболее заметным для внешнего наблюдателя фактором которого является реакция человечества (и различных его заинтересованных кругов) на глобальную эпидемию коронавируса. Как я отмечал в первой части этой интегральной серии, посвящённой коронавирусу («Пандемия коронавируса как гиперобъект»), чтобы добраться до такой масштабной и комплексной психологической перспективы, необходимо пройти через ряд трансформаций сознания, на что требуется не один год. Причём это необходимое, но не достаточное условие для рассмотрения ситуации (необходимо ещё и владение методологиями и знание территории). Поэтому активным группам, желающим лучше разбираться в происходящем, необходимо, возможно, переориентироваться от краткосрочных «заплаток на реальность» на создание долгосрочных «инкубаторов развития», способствующих возникновению специальных групп по-настоящему интегрально мыслящих и действующих исследователей-практиков (иначе мы обречены на то, чтобы незразборчиво тонуть в симулякрах и симуляциях).
Методы первого, второго и третьего лица
Зрелая перспектива 4-го лица (и особенно 5-го лица) способна соединять целостное и комплексное использование методологий первого, второго и третьего лица (first-person, second-person, third-person methodologies) при деятельном исследовании, созадействовании и преобразовании реальности. Здесь мы вновь возвращаемся к категории грамматических лиц, ведь упомянутые термины напрямую с ними связаны. Модерновая наука, опирающаяся на психологическую перспективу 3-го лица, в основном отдаёт предпочтение формам исследования и знания, которые сформулированы языком третьего лица и проводятся на объектах, воспринимаемых в третьем лице. Когда вы препарируете лягушку, чтобы изучить её анатомию и физиологию, вы не разговариваете с ней и вообще стараетесь не вступать с ней в межсубъективный резонанс как со вторым лицом (когда такое происходит, то зачастую это приводит к завершению карьеры биолога, если следовать данному примеру). Вы как учёный (вы в первом лице) разговариваете с другими учёными (второе лицо относительно вас) об изучаемом третьем лице (препарируемой лягушке, которая в диалоге не участвует).
Ограничение модерновой научной перспективы состоит в том, что сложившаяся в XIX и XX вв. редукционистская культура привела к репрессии перспектив первого и второго лица. Классическому учёному XX в. было стыдно обращаться к исследованию первого лица и вообще употреблять личное местоимение в научной коммуникации. Возникновение постмодернистских течений позволило подсветить это ограничение и вывести на первый план необходимость исследования межсубъективных герменевтических кругов и целых культурных фонов, того, как они влияют на отфильтровывание знаний и чрезмерную тенденциозность исследовательских повесток. В качестве ответа на растущее понимание о многогранности реальности и несводимости её только лишь к данным, сгенерированным на основе перспективы, языка и материала третьего лица (third-person data), в конце XX в. и начале XXI в. началось движение по созданию (в некоторых случаях — воссозданию) методологий первого лица и методологий второго лица.
Методологии первого лица посвящены генерированию достоверных знаний о субъективных процессах, постигаемых субъектами внутри верхне-левого квадранта — изнутри своего сознания, самосознания, субъективности как таковой. Это данные интроспекции, потока сознания, самоотчётов о феноменологии (например, в психотерапии и психопатологии большую роль играет феноменология переживания, сообщаемая пациентом или клиентом, на основе которой клиницист может проводить диагностику и делать какие-то выводы о мотивационном и смысловом аспекте личности пациента), а также, что немаловажно, экспериментов по исследованию внутренних, субъективных процессов сознания (сознания изнутри) с использованием медитативно-созерцательных практик и исследований изменённых состояний сознания.
В классических публикациях, посвящённых становлению науки о сознании, особенно в 1990-е и 2000-е годы, но также и сейчас, ключевой водораздел, который обсуждался, был разрывом между данными третьего лица и данными первого лица. Основная интегративная повестка состояла в том, что необходимо научиться проводить корреляции между ними и рассматривать оба домена знаний как одинаково важные. Однако посреди этих обсуждений под влиянием постмодернистских и постконвенциональных исследований начало возникать осознавание необходимости развивать межсубъективные методологии второго лица. Если в методах третьего лица предметом исследования является «оно»-объект (третье лицо; а также «они»-системы — третье лицо мн. ч.), а в методах первого лица предметом исследования является «я»-субъект (первое лицо), то в методах второго лица предметом исследования является нижне-левый квадрант и поле межсубъективного общения как таковое — диалогическое пространство между субъектами, с их коллективными формами дискурса и внутренними процессами коммуникации, сорезонирования друг с другом («я + ты = мы»).
Выясняется, что методы второго лица — дело не тривиальное. Например, разрабатываются специальные межсубъективные диалоговые интервью, позволяющие выявлять какие-то данные, которые попросту невозможно выявить при излишне упрощённом отношении к пространству второго лица. Простой пример из психотерапии состоит в различии между позицией клинициста как человека в белом халате, который индуцирует определённые формы коммуникации в пришедшем к нему «больном», и позицией клинициста как гуманистически ориентированного компетентного равного, который соучаствует в экзистенциальном со-бытии с пришедшим к нему на приём человеком, что приводит к раскрытию в совместном диалоге тех измерений, которые попросту были бы упущены в виду излишне объективизирующей монологической позиции «клинициста в белом халате». С изложением различия между методами первого, второго и третьего лица можно ознакомиться в статье «Пересматривая нейрофеноменологию: методы второго лица в изучении человеческого сознания» (Olivares F. A. et al. Neurophenomenology revisited: second-person methods for the study of human consciousness // Frontiers in Psychology. 29 May 2015).
Верхне-левый квадрант как локус интенциональности и воли
Я уделяю такое большое внимание комплексным нюансам верхне-левого квадранта и его квадривиумной перспективе по той причине, что из всех квадрантов именно это измерение является локусом нашей непосредственной интенциональности и волевых самопроявлений. Нижне-левый квадрант в каком-то смысле является суммацией и интерференцией локальных интенциональностей нас как индивидуальных сознающих холонов, и несомненно все квадранты оказывают колоссальное влияние на наш верхне-левый квадрант, или «я»-пространство каждого из нас. Но именно верхне-левый квадрант потенциально сейчас является измерением наибольшей свободы (а также и наибольшей «закабалённости»), которую мы можем проявлять, открывая ресурсы интенциональности, сознания и воли, перенаправляя наше внимание и осознавание целесообразным и конструктивным образом.
В некотором смысле можно сказать, что текущий мировой кризис возлагает особенную ответственность на наиболее пренебрегаемый в современном и постсовременном мире квадрант — верхне-левый квадрант сознания и интенциональности (а также его спутник — нижне-левый культурный квадрант). Соборная воля индивидуальных существ по осознаванию многогранной правды о мире во всех проявлениях, возможно, может стать краеугольным камнем, на основе которого может быть воздвигнут храм прагматических действий во всех квадрантах. Прежде всего необходимо начать интенсивное и длительное путешествие по исследованию флюктуаций своего психического пространства и освобождению его от ограничительных факторов, распинающих каждого из нас в ослабленных и пораженческих самоощущениях.
От фактоидности к осознаванию репрезентированности знания
Когда каждый из нас исследует своё собственное верхне-левое «я»-пространство, то мы вступаем во взаимодействие с той реальностью, что наиболее непосредственно и близлежаще нам «дана». В процессе вторжения мегасобытия коронавирусной пандемии и мирового кризиса моё сознание сталкивается с воздействиями из всех квадрантов (из недр верхне-левого квадранта поднимаются бессознательные импульсы и переживания, из недр нижне-левого квадранта — групповая динамика и распределение ролевых аспектов и перспективных позиций, из недр нижне-правого квадранта — информационный навал, сочетающий в себе достоверную освобождающую информацию и недостоверную манипулятивную дезинформацию, из недр верхне-правого квадранта — коронавирус в его как истинном, так и, возможно, преувеличенном величии). Массивы разрозненных фактоидов, экспертных и квазиэкспертных мнений, борющихся за моё внимание интересов и продуктов бомбардируют сознание и инфицируют его ложным впечатлением знания происходящего. Почти каждый из этих фактоидов претендует на истинность и маскируется под знание, возникшее благодаря позиции, названной «взглядом из ниоткуда» (the view from nowhere).
«Взгляд из ниоткуда» — это претензия психологической перспективы 3-го лица на беспристрастность, объективность и доказательность, и это мнимая и никогда на самом деле не существовавшая позиция. Не существует «взгляда из ниоткуда», все знания и биты информации опосредованы верхне-левыми квадрантами тех, кто их генерирует (с совокупностью их интересов, убеждений и предубеждений), и сами эти верхне-левые квадранты находятся под воздействием культурных межсубъективных нижне-левых влияний, средовых межобъективных нижне-правых процессов, а также верхне-правых особенностей наших нейрокогнитивных механизмов, а также физиологии (и патофизиологии).
Событие пандемии, как и любой феномен, каким-то образом репрезентировано в нашем субъективном сознании. Когда вы направляете своё внимание на смысловые области, открываемые при резонансе с такими означающими и символами, как «пандемия», «коронавирус», «мировой кризис», в вашем сознании высвечивается какое-то смысловое поле в виде плеяды образов, говорения внутреннего голоса, смутных или ярких ощущений в теле (воспринимаемых изнутри, феноменологически). Неведомый гиперобъект и ситуация многозначности, неопределённости, семиотически репрезентированные в знаках «пандемия» и «коронавирус», а также в связанных с ними других знаках, служат чем-то вроде проективного теста незаконченных предложений, где эти означающие напитываются определёнными индивидуальными смыслами-гештальтами, зачастую всплывающими из глубин бессознательного. При этом подлинная онтологическая территория всего этого, так сказать, крупномасштабного «пандемониума» не вмещается в психологическую перспективу ниже 4-го лица, то есть более 90% населения Земли (независимо от сферы деятельности) когнитивно и мировоззренчески попросту не имеет структурной ёмкости, необходимой для более-менее адекватного схватывания той территории, которая реально скрывается за этими семиотическими знаками, а не предъявляется нами в виде разрозненных фактоидов.
Психогигиена в условиях информационного загрязнения
Разрозненные фактоиды, впитываемые нашим сознанием при взаимодействии со средствами массовой информацией, экспертными и квазиэкспертными мнениями, тревожными, а иной раз и паническими посланиями соседей по социальным сетям затрагивают в сознании кластеры ассоциаций, связанных преимущественно с контурами выживания, безопасности, эмоционально-лимбического реагирования, чувств жалости и самозащиты.
Даже если вы являетесь психотехнически подкованным, подготовленным человеком, всё равно резонансный шум может вкладываться в ваше феноменологическое сознание и окрашивать его смутным беспокойством и тревогой, активизировать травматические переживания и страхи перед рисуемыми образами и репрезентациями, внушаемыми самой структурой медиа и теми состояниями узкого транса, которые индуцируются системами поставки информации, делающими вид, будто они фактографически нейтральны, тогда как в действительности они фактоидно заряжены (выше я уже вспоминал Маршала Маклюэна с его высказыванием о том, что the medium is the message).
Высвобождение из-под наведённого гипноза происходит, в том числе, через установление дисциплины информационной психогигиены и совершения выбора в пользу резонанса с более целостными областями смыслов и миросозерцания.
Если же вы всё же интенсивно взаимодействуете с информационными потоками (что в измерении сознания эквивалентно тому, что в верхне-правом квадранте проявляется как пожатие руки заражённому человеку, а потом сознательное вытирание этой же рукой рот, нос и глаза — в этом случае неминуемо происходит заражение физическим вирусом, а в первом случае — ментальным), важно практиковать повышенную осознанность в отношении того, как это отражается в вашем феноменологическом сознании на нескольких субъективно переживаемых уровнях:
уровне тела (субъективная телесность и изнутри ощущаемая соматика),
уровне чувствований (эмоциональный уровень),
уровне ума (разума, рационального мышления, концепций)
и уровне духа (способность к чистому присутствию, доступу к изначальному сознаванию).
Когда вы провзаимодействовали с информационными источниками, выйдите из зоны их действия (выключите телевизор, отложите телефон, закройте фейсбук и отойдите от компьютера), и осознайте, как изменилось ваше самоощущение на всех этих уровнях под воздействием информационного инфицирования. Если вы выйдете в стабильное осознавание вашего самоощущения и не будете вовлекаться в частные ассоциации, но продолжите сознавать их как нейтральные объекты осознавания, то постепенно восстановится ваш более здоровый энергоинформационный гомеостаз.
Йогачара и уровни активности феноменологического сознания
Несколько лет назад я перевёл книгу «О влиянии йогачары на махамудру» Тралега Кьябгона, одного из основоположников движения интегрального буддизма. В этой книге Тралег рассказывает о замечательной буддийской традиции философии и созерцания сознания, известной как йогачара — то есть буквально школа «практикующих йогу», где под йогой подразумевается медитация — система непосредственного исследования и преобразования психики, разума, сознания (интроспективный метод первого лица). Эта школа возникла как реакция на излишние теоретизирования некоторых других школ буддизма, отлучённые от самого главного, по мнению йогачар, а именно — прямого переживания пробуждения. Йогачара, как и мадхъямака (более известная во многом благодаря акценту, который на мадхъямаке делает Далай-лама и линия преемственности, которую он представляет), оказала сильнейшее влияние на развившиеся после неё традиции буддийской тантры и махамудры.
В историю буддизма и медитативно-созерцательных парадигм йогачара вошла как читтаматра — школа «только лишь сознания». Имеется в виду нечто вполне определённое: мы не переживаем мир так, как он есть, а конструируем своё переживание мира, рассматриваем мир сквозь призму конструкций и концептуализаций, сотканных из ткани нашего собственного сознания, или ума. Всё, на что мы вообще можем указать, опосредовано нашим умом, мы буквально живём в мире, сотканном из нашего ума. Йогачара особое внимание посвятила изучению функционирования нашего верхне-левого сознания и выделила несколько уровней его активности. Есть некая подлинная реальность, всенаполненная пустота. С этой подлинной реальностью как основой и фоном наше индивидуальное сознание функционирует на трёх общих уровнях:
1) субстрат сознавания (санскр. алайя-виджняна) — он же нейтральное «сознание-хранилище», которое бессознательным для нас образом сохраняет в себе наши воспоминания и впечатления;
2) эгоцентричная ментальная активность (санскр. манас) — активность цепляния за нейтральный субстрат сознавания, просто собирающий различные впечатления жизни, как за центр «я», или эго, и возведение этой точки (субъекта) в качестве центра вашего мира;
3) уровень обыденных переживаний чувственного сознания и повседневного опыта сознательных ощущений, впечатлений и образов (санскр. виджняна), включающий все каналы сенсорного восприятия, а также ментальное сознание, или мышление.
По ходу своей деятельности мы как сознающие холоны накапливаем в субстрате сознавания различные «отпечатки и склонности» (васаны). Эти оттиски погружаются в бессознательное и проходят там инкубационный период, пока не возникнут подходящие условия, чтобы спровоцировать активность определённого отпечатка или склонности. Это впечатление всплывает в сознание из бессознательного хранилища. Воспринимая его в переживании, мы на него рефлекторно реагируем: тянемся к тому, что кажется приятным, отторгаем то, что кажется неприятным, или игнорируем то, что кажется скучным. Возникает иллюзия (концептуальное понятие) субъекта, якобы отделённого от объекта: якобы от чего-то нужно отворачиваться и за что-то цепляться. Мы настолько погружены в погоню за этими реактивными впечатлениями, что постоянно упускаем из виду сияние чистого сознавания, из которого сотканы все эти впечатления (мы постоянно упускаем из виду, что любые впечатления сотканы из нашего же собственного сознавания, а поэтому продолжаем усиливать тенденцию двоить мир на субъект, себя, гоняющегося за объектом).
Йогачара и эволюционировавшие, в том числе, из неё медитативные парадигмы считали принципиально возможным исследование механизмов действия своего ума, сознания, психического аппарата, когда постепенно благодаря определённому виду созерцательного сознавания истлевают эти впечатления и склонности, убирается момент самостягивания, самосжатия и самонапряжения, сознание раскрывается и отпускает свои реакции на происходящее. Происходящее продолжает происходить так, как есть, но эгоцентричная ментальная активность по приписыванию всего на свой счёт отпускается.
Завеса концептуализаций
Особую роль в непробуждённой активности нашего ума играет слой непрозрачных концептуализаций — завеса, которой наше сознание как бы заслонено от своей собственной исконной природы. Эти концептуализации (называемые Тралегом «концептуальной параферналией») похожи на туманности и облака, порождающие иллюзию обособленности субъекта от объекта и любых других раздвоений. Когда нашим органам чувств и мышлению предъявляется стимульный материал в виде проективного теста под названием «пандемия коронавируса», ум начинает интенсивную активность по достраиванию образа согласно накопившимся впечатлениям и оттискам, принимая, разумеется, всё происходящее на свой счёт. Страдание может возникать в виде страха и беспокойства по поводу неведомого будущего, вдруг утратившего свою константность и кишащего теперь чудовищами неопределённости, по поводу утраченного прошлого и его благодати, утраченных самообъектов идентификаций (с которыми было отождествление, включая стабильную и «известную» картину мира).
Если достаточно внимательно и длительно (используя созерцательное осознавание) понаблюдать за функционированием своего ума и всех его каналов чувствительности, включая и тонкие концептуализации (голограммы мыслеобразов, роящиеся в уме), то, в конечном счёте, можно увидеть, что тревоги и беспокойства по поводу каких-то конкретных объектов или событий в действительности неспецифичны и являются просто функцией «тревоженья» и «беспокоенья», ожидающей удачных мишеней для активизации своей активности цепляния и отторжения. В каком-то смысле широкий спектр тревог и беспокойств связан с базальным переживанием страха смерти, отпускания, умирания, прекращения существования. Я боюсь умереть физически, и я боюсь умереть психологически, если умрут объекты, с которыми я отождествляюсь, включая и других людей (особенно тех людей, которые выполняю функцию самообъектов [selfobjects] — термин Хайнца Кохута для обозначения крайне важных заряженных внутренних фигур, спроецированных на ближайших индивидуумов, начиная с родителей или опекунов).
Когда удаётся устоять в таком распахнутом созерцающем восприятии, последовательно распознающим всевозможные нюансы флюктуаций субъективного потока сознания, вы приходите к переживанию реальности как переливающегося калейдоскопа цельности, сияющего изнутри теплом и сердечным присутствием. В перестаёте выплёвывать объекты вовне — метать перед собою явления (значение слова «предмет»), — и обосновываетесь в позиции сопребывания со всеми калейдоскопически переливающимися формами как с проявлениями своего же собственного изначального сознавания. Это не означает, что весь мир возникает в вашем индивидуальном уме. Скорее, ваш индивидуальный ум распознаётся вашем сердцевинным существом как нечто прозрачное, просвечивающее и возникающее в единстве с миром. Постепенно во внутренней созерцательной работе вы распознаёте различные цепляющие вас крючки и перестаёте отбрасывать различные объекты, равно как и отбрасывать различение объектов, всё начинает иметь один вкус или единую природу. Вы просто спонтанно соучаствуете в мировых эволюционных и творческих процессах.
Соответственно, наша ментальная активность, занимающаяся заполнением проективного теста в ответ на стимульный материал реальности, перестаёт проецировать свою творческую силу вовне или же если это проецирование продолжается, за ним и над ним всё равно сохраняется равновесное присутствие непрерывного сознавания. Вы можете или продолжать заниматься уточнением концептуализаций и ещё более объёмным картографированием реальности, или же предоставить этой активности возможность оперировать в качестве естественного проявления, в то время как вам открывается доступ к ещё и иным, надрациональным способам исследования бытия-в-мире.
Крайне важно научиться относиться ко всем вспышкам впечатлений и переживаний целесообразно — как к возможности распознавать функционирование своего сознания и тесно связанной с сознанием психофизиологии (что помогает лучше понимать функционирование и других сознаний). Состояние вашей иммунной системы и прохождение, в том числе, и процесса соматических заболеваний в значительной мере зависит от поддержания чистоты вашего умонастроения, способности прагматически выбирать целесообразные самовнушения, поддерживающие здоровое равновесие вашего психосоматического аппарата. Это важная четверть всей картины — в дополнение к необходимости поддерживать творческий и цельный межсубъективный контакт с близкими и быть созидательно вовлечёнными в общественную жизнь, соблюдать физическую гигиену и санитарные меры и пребывать в пространствах и контекстах, в которых снижена потенциальная вирусная нагрузка (как био-, так и медиавирусная).
Предыдущие части:
#КенУилбер #ИнтегральныйПодход #ИнтегральнаяМедицина #COVID19 #коронавирус #AQAL #вирусология #ИнтегральнаяВирусология #вирус #медиавирус #эволюция #квадранты #квадривиумы #гиперобъект #йогачара #медитация #осознанность #фактоид #ТимотиМортон #СюзаннаКукГройтер #ДжейнЛёвинджер #ПсихологическиеПерспективы #ВертикальноеРазвитие #ПсихологияВзрослогоРазвития #ВзрослоеРазвитие #ПсихологияРазвития #ПолМакЛин #ТриединыйМозг #нейробиология #turiyatita_txt