Почему возникает смутное ощущение пустоты, когда много размышляешь о чём-либо важном?
При обдумывании важных вопросов (у меня, например, о своем назначении в жизни и о том, что из себя представляет счастье) возникает ощущение, будто я добралась до Марианской впадины своего сознания, а, возможно, и подсознания. Словно я смотрю во тьму, а она смотрит на меня, это не пугает, а наоборот приносит покой от осознания бессмысленности собственных переживаний. Было бы интересно узнать, кто ещё такое испытывает и с чем это могло быть связано?
Ваш вопрос и пояснение к нему — пример замечательной феноменологии внутреннего переживания. Это напоминает, что, к примеру, многие в детстве или подростковом возрасте доходили до пределов своего познания, пытаясь понять в воображении, каково это — бесконечная вселенная. И останавливались в благоговении перед этими пределами.
Выдающийся российский мыслитель Василий Налимов, тоже интересовавшийся подобными вопросами, любил цитировать высказывание Мориса Метерлинка: «Величие человека измеряется величием тайн, которые его занимают или перед которыми он останавливается».
Скорее всего, здесь, в описываемом вами опыте, вы подходите к пределам рационального познания и мироосмысления и сталкиваетесь с опытом, многими испытываемым как пустота ума (не следует путать с буддийской пустотой, или шуньятой, хотя некоторые пересечения есть). Люди часто боятся опыта такой пустоты и пытаются сразу же закидать её концепциями или просто отвлечь своё внимание, заполнив его чем-то ещё. Если же оставаться с этим опытом, то за пресечением мыслей может открыться субстрат сознания как такового и проявиться природа сознавания.
Есть прекрасный психологический феноменолог, основатель алмазного подхода А. Х. Алмаас. Он описывает, как при соприкосновении с переживанием такого рода пустоты при позволении этому опыту разворачиваться человек начинает устанавливать контакт с какими-то сущностными качествами и состояниями, благодаря которым перестаёт чувствовать, будто ему чего-то не хватает, и начинает всё больше чувствовать наполненность и изобилие. Часто это действительно сопровождается покоем и умиротворением, если индивидуум проявляет способность к созерцательному отношению к переживаемому.
В буддийских философиях со времени развития направления махаяны (особенно учения мадхъямаки) важный упор делается не только на тренировке аналитических размышлений о реальности, но и на тренировке способности выходить за пределы всех размышлений вообще при встрече с предельными вопросами. Ни одна концепция ума, ни одно дискурсивное размышление не способно ухватить Абсолютную Истину. Это не значит, что абсолютной истины не существует, однако, согласно буддийским философиям и многим другим духовным традициям мира, эта истина не ухватывается умом, но открывается в прямом переживании (в японском дзэн называемом, например, сатори).
С буддийской точки зрения, при приостановке любых дихотомических и двойственных концептуализаций, выведении их «за скобки», есть возможность напрямую пережить то, что называется шуньятой, или пустотностью/пустотой — непосредственной реальностью. Это не то же самое, что переживание пустоты как отсутствия чего-либо, или же как переживание какого-то чувства внутренней пустоты. Скорее, как указывают такие исследователи, как Кен Уилбер и Евгений Торчинов, этот термин означает некую предельную истину, не познаваемую умом и дуалистическими категориями, но прозреваемую в джняне, или гнозисе, то есть непосредственном недвойственном знании.
Нагарджуна, которого ещё иногда называют «вторым Буддой», следующим образом выразил основное положение учения о пустоте/пустотности в мадхъямаке:
«Во взаимообусловленном мире нет ни самостоятельных сущностей, ни первопричины, на которые можно было бы опереться; именно поэтому, мир пуст (шунья), и пустота тоже пуста. Все теоретико-познавательные средства (прамана) недостоверны, абсолютная истина (парамартха-сатья) ими непостижима и невыразима в любой системе знаков».
(В некоторых традициях индо-тибетского буддизма, как, например, в йогачаре, переживание пустотности также описывается как переживание полноты, всенаполненности, прозреваемое в результате неконцептуального йогического созерцания, а в других говорится о пустотности как постижении взаимообусловленной сконструированности и предельной «безопорности» всего.)
Это понимание присуще не только буддизму. В «Теджабинду-упанишаде» говорится:
«Не пусто оно, но видится пустым, и превосходит пустоту, не мысль, не мыслящий и не мыслимое, но то, о чём только и следует мыслить. То — Всё, высочайшая Пустота, из высочайшего высшее, состояние, нет которого выше, несознаваемая, превосходящая понимание Истина, неведомая ни мудрецам, постигшим суть, ни даже богам».
Вполне может быть, что описываемое вами переживание, если интерпретировать его с точки зрения созерцательных традиций, является начальным проблеском какого-то значимого неконцептуального состояния сознания, которое можно укреплять посредством медитативного созерцания, чтобы оно впоследствии могло перерасти в более прямое постижение природы сознания и реальности.
Как бы то ни было, это интересное состояние сознания, которое приоткрывает доступ к чему-то существенному, сущностному.
Текст написан в ответ на вопрос, заданный в сервисе «Яндекс.Кью» в рамках «Недели психологии».